– Нет! Не завтра! Сегодня! Сейчас! Я пойду домой сейчас, и вы меня отпýстите!
Тётя Оксана что-то пробормотала и двинулась к девочке, расставив руки в стороны, будто собралась крепко её обнять. Но Алана оказалась проворней. Мысленно рассчитав траекторию побега, она проскочила у соседки под локтем и выбежала в коридор. Миновав остаток пути до входной двери со скоростью пули, она попыталась открыть замок, но тут её постигла неудача. Тугую собачку заело и, пока она боролась с неподатливой пружиной, тёте Оксане удалось настигнуть беглянку.
Она схватила Алану в охапку и попыталась уложить её в постель, но не тут-то было! Всегда спокойная, послушная девочка, никогда в жизни не пытавшаяся перечить взрослым, устроила скандал, которому наверняка позавидовала бы даже её сестра. Она кричала, орала, вырывалась из рук не ожидавшей такого бурного сопротивления соседки, и даже пару раз (небезуспешно) попыталась её укусить. Почти целый час, несмотря на все попытки тёти Оксаны её успокоить, Алана билась в истерике, а Людочка, походя успевшая получить от матери за не в меру длинный язык, тихонько подвывала ей со своей кровати. Кончилось всё тем, что обессилевшая и вконец перепуганная соседка догадалась-таки вызвать "Скорую помощь". Приехавший врач сделал Алане укол, после которого она забылась неспокойным сном, а тётя Оксана в эту ночь заснуть так и не смогла, постоянно вскакивала и прислушивалась к каждому шевелению.
******
Попасть домой ей удалось только на следующий день. Измученная ночными бдениями тётя Оксана задремала на диване всё в том же своём красивом халате, и девочка без особого напряга справилась с замком. Людочка попыталась пробубнить что-то в знак протеста, но Алана, молча, показала ей кулак, и та предусмотрительно исчезла в комнате.
Преодолев лестничный пролёт, Алана обнаружила дверь в их квартиру приоткрытой и незаметно прошмыгнула в неё. Прошла по коридору, услышала голоса, раздающиеся из кухни, осторожно заглянула внутрь и увидела отца, дядю Мишу и ещё одного мужчину, сидящих за столом. Алану они не заметили, и она не стала их беспокоить, тихонько пошла дальше, прямиком в гостиную, удивившись мимоходом тому, что большое зеркало в коридоре зачем-то завесили простыней.
Она вошла в просторную комнату и с первых секунд обратила внимание на то, что обстановка там изменилась. Телевизор, так же накрытый покрывалом, задвинули далеко в угол, мягкие кресла исчезли в неизвестном направлении, пропал и стеклянный журнальный столик. Теперь понятно, почему вчера никто не услышал её криков этажом выше и не пришёл поинтересоваться, что там делают с их дочкой-внучкой – мебель двигали, не до Аланы им было. Но к чему это всё? На месте столика теперь стояли три деревянных табуретки, ещё три расположились напротив, а между ними…
На ватных ногах Алана подошла к прямоугольному предмету, обитому алой тканью. Она уже видела такой. Совсем недавно, всего каких-то пару месяцев назад. Тогда они с сестрой стояли на любимом месте под горкой, а в похожем ящике несли солдатика, чью жизнь оборвала вражеская пуля. Ящик имел короткое и ёмкое название "гроб".
– В том гробу твоя невеста… – прошептала Алана строчки из любимой сказки Пушкина. Она любила представлять себя царевной, качающейся в хрустальном гробу на цепях, и как её будит поцелуем прекрасный королевич Елисей. А Лёлька – нет. Лёлька подрисовала в книжке Злой Царице усы, за что получила от мамы очередной нагоняй.
7 Алана подошла вплотную к гробу. Крышка его была закрыта, и девочка не могла видеть того, что находилось внутри. Протянув руку, она осторожно потрогала красную ткань. Гладкая.
Её взгляд упал на стулья по другую сторону гроба. На одном из них лежал предмет, одновременно знакомый и незнакомый. Алана уставилась на него, пытаясь вспомнить, где она могла видеть это раньше. Несколько секунд она просто стояла и смотрела, а потом на её маленькие плечи огромной тяжестью рухнула гора.
Что-то оборвалось внутри, и Алана закричала. Она кричала так жалобно, так отчаянно и пронзительно, что трое взрослых мужчин на кухне в ужасе повскакивали со своих мест и, сбивая друг друга с ног, кинулись к выходу. Но Алана их уже не видела, потому что без чувств упала на пол.
******
На стуле, на коричневом в клеточку матерчатом сиденье, лежала маленькая соломенная шляпка. Потрепанная, перепачканная то ли грязью, то ли сажей. Обгоревшие концы розовой ленточки свешивались с края стула, будто две змеи, приготовившиеся к броску.
Всё, что осталось от её любимой сестрёнки Лёльки.
Глава 6
День оказался несоизмеримо длинным. Алана вспоминала просмотренную передачу, задумчиво возила пылесосом по ковру и размышляла о жизни. Почему очень часто люди замечают самое дорогое, лишь потеряв его?
С чего-то она решила сегодня затеять уборку. Не то, чтобы в квартире было грязно, и не то, чтобы ей очень хотелось воевать с пылесосом. Но грустные мысли слишком уж настойчиво зудели в голове, и прогнать их просто так не удавалось. Даже пылесос оказался в этом деле так себе помощником.
– Скорее бы закончился этот день, – пробубнила она себе под нос. Взгляд остановился на "горке", где посреди книг стояла фотография в рамочке. Всё утро Алана упорно избегала смотреть в ту сторону, и всё утро натыкалась на неё взглядом. Мистика какая-то.
На снимке навсегда осталась, запечатлена осень 1994-го. Фотография была необычайно яркой, от обилия красно-жёлтых листьев рябило в глазах, а над кронами деревьев разливалась нежно-голубая небесная акварель. Вдвоём с Лелькой они сидели в обнимку на спине деревянного коня и хохотали, глядя в объектив. Папа сказал: "Девочки, улыбнитесь! Сейчас отсюда вылетит курица", – и это их ужасно развеселило.
Конь был чёрный, с красными цветами, разбросанными по гриве и хвосту, с зелёными раскосыми глазами. Глаза эти казались очень умными. Алана помнила ("Да-да, Никита, я всё равно ВСЁ помню" – с вызовом подумала она), как, увидев его в первый раз, Лёлька восторженно воскликнула: "Он думает! Он точно думает!"
Лёлькина сестра так никогда и не узнала, о чём мог думать деревянный конь на старой, скрипучей карусели в парке. Карусель появилась там незадолго до их рождения. Папа говорил, что раньше лошадки украшали загородный особняк какого-то очень высокопоставленного чиновника и катали его детей, а когда дети выросли, чиновник решил пожертвовать их городу. "Аттракцион неслыханной щедрости", – криво ухмыльнулся отец, не заметив сам, что выдал довольно удачный каламбур. Но Алане с Лёлькой было абсолютно всё равно, чьи дети протирали когда-то своими задами эти сёдла. Это была первая настоящая в их жизни карусель, и девочки пришли от неё в полный восторг.
Под натянутым зелёным брезентовым куполом, вокруг железного столба, бежали друг за дружкой по кругу семь лошадей различной масти. В этом круговороте было какое-то неуловимое таинство, и Алана впервые в жизни начала задумываться о философии бытия. В четыре-пять лет девочка ли смогла бы объяснить, отчего ей так нравится вид вращающихся лошадей, но от этого вида у неё всегда перехватывало дыхание. Возможно, старая карусель подспудно воспринималась ею, как образец Порядка и Равновесия, к которым Алана всегда стремилась. Ведь невозможно было представить себе, чтобы жёлтая в белых "яблоках" лошадь когда-либо обогнала свою оранжевую подружку с розовой звездой во лбу. А голубой с синими разводами конь смотрел в хвост коричневому скакуну с малиновой гривой, и никогда – наоборот. Так должно быть, так было, и ничего не могло измениться.
