А руки, пальцы хватают нити, уже независимо от моей воли. Тянут, кружат их, заворачивают в узоры. Нет… чего-то не хватает. Чего?!
Зеленые нити. Мягкие… нет, не мягкие, липкие. Притягивают, наматываются на руки, держат. Это неправильно! Почему же я так уверена, что этих нитей, этой энергии здесь быть не должно? Она вязкая, нежно-зеленая и очень противная. Еще несколько па, и я понимаю, что меня просто завернули в кокон из этой полупрозрачной, холодной и липкой паутины. И двигаться не хочется… и думать… и хотеть… я пустая.
Замереть.
Или умереть?
~~~
Удар сердца. Музыка чуть стихла и почти закончилась. Как? Я же еще недотанцевала!
Надо все начать сначала! Я не могу застыть в этом коконе!
Шаг. С пятки на подушечку. Пальцы ноги на себя. Чуть согнуть колени и снова — полной стопой с поднятыми пальцами резкий шаг. Невидимые ножные колокольчики звякнули и застыли. Будто шагаешь не по полу… по воде так шагают… по крови… чтобы не замочить ногти.
Рука тянется вверх и вправо. Ладонью вверх. Большой палец касается безымянного. Я держу небо. Держу мир, такой хрупкий и такой невесомый. Левая рука описывает полукруг и останавливается напротив груди — я в этом мире. Я… Кали.
Откуда-то изнутри смех. Но не тот пьяный смех от вина и вседозволенности за столом. Другой… жестокий и в то же время сильный. Она идет по крови, она держит в руках головы своих врагов и она — всепрощающая Кали. Божественная. Страшная. Родная.
Только раз в жизни я исполняла индийский танец. И то без восторга. Учить — учила. Но вот танцевать — нетушки! Даже костюм продала. А сейчас тело само вспомнило.
Я уже не могла проконтролировать, где индийские движения, а где куски каты, где тайцзицюань, а где ушу. Оно само рвалось изнутри, вперемешку, вдребезги раздирая опутавшие меня бледно-зеленые сопли. Нет большей свободы, чем та, которая внутри тебя. Нет большей любви, чем любовь богов. Красно-багровая, испепеляющая тебя, как и все вокруг, энергия тьмы. Багровой тьмы.
Стук сердца был слишком громок. Я слышала его с закрытыми глазами. Только его. Во всей оглушающей тишине огромной пиршественной залы.
Потом я начала дышать. И вместе со мной выдохнули люди.
Я подняла голову. Теперь я знала энергию каждого из них. Я держала их нити в руках, заставляя их сердца биться в такт моему.
«Людишки… Попробуйте только дернуться!» — кажется, это не моя мысль. Я повела рукой, и они вздрогнули.
Смех внутри. Леденящий кровь смех. Удаляющийся, торжествующий. Меня охватила печаль — танцевать с Кали. Когда я еще сподоблюсь? Первый и последний раз. Я буду помнить. Я буду жалеть. И я всегда смогу верить…
На пол с хрустальным звоном упали две половинки диадемы.
~~~
Почему мне раньше казалось, что Бальдар нечеловечески красив, а Рандир смешон? Глядя на перепуганного дворянчика и гордого, хоть и порядком избитого порученца, получалось с точностью до наоборот.
«Ника!»
«Тауэр!» — чуть не закричала я вслух от радости. Я снова слышу тебя, остроухий! Как я могла быть такой глухой?
«Это диадема…» — как всегда — коротко и ясно. В шоке я не сразу поняла, что эльф впервые назвал меня по имени. Наверное, он сам удивлен. Замолчал. Но присутствие осталось.
Я посмотрела на Рандира и улыбнулась. Открыто, честно, без перекоса. Он подошел, предложил руку. Я вложила в его ладонь свою. Здесь нам больше делать нечего. Обоим.
В коридоре нас подхватил Тауэр. Рандир позволил перекинуть свою руку через плечо и обвис на эльфе. Я тоже уцепилась с другой стороны. Ноги заплетались. Накатила слабость после танца с богиней. Надо все-таки заканчивать эти «общения» с богами. То с Норной поспорила, то с Кали станцевала — еще пару таких «знакомств», и можно копыта отбросить.
~~~
Хотелось две вещи — горячую ванну и крови. Или наоборот? Нет, все-таки сначала ванну, а потом… если дадут. Еще просить надо. Пока потерплю.
Служанки нашлись в соседнем коридоре. Я их знаю? А по фиг!
— Эй!
— Что желаете, госпожа?
Я же по-прежнему гостья барона! Этого еще никто не отменял.
— Наполните бадью в моей комнате горячей водой. Можно не сильно горячей. Полотенце и чистую рубаху.
Платье… а ну его лесом! Сейчас нет сил разбираться с платьями. Только бы до постели добраться.
Вода была натаскана оперативно — не первый раз замужем. Бадья литров на двести заполнена на две трети. Хорошо-то как! Температура воды такая, как я люблю — чтобы рака вареного из себя не изображать. Однажды после Игры мы у кого-то на флету
[4]
по очереди купались. Меня и спросили: «Какую тебе воду наливать?» Я ответила: «Люблю залезать в горячую ванну и остывать вместе с ней!» Народ долго на меня косился, пока я сама не поняла, что ляпнула.
Рубаху мне принесли из льна. Длинную, но с короткими рукавами. Мое нижнее белье пару раз стиралось, но потом уплыло в неизвестном направлении — застирали, значится. Ничего страшного. На реконструкторских фестивалях научишься ходить и по пятнадцатому веку, и по семнадцатому — все так, как раньше было. Без клопов, естественно. Но и без трусов тоже. В панталонах.
~~~
До полуночи я досидела. Больше не смогла. Сон не шел. Мысли с упорством вертелись вокруг одного. Боги на меня влияют явно отрицательно. При такой жажде я скоро вампиром стану. И не фэнтезюшным, а самым натуральным. Стоит только перенапрячь силы и энергии чуть больше стянуть, и… получи, фашист, гранату.
В коридоре было темно, но слабый силуэт на подоконнике угадывался.
— Тауэр?
«Иди».
Мне стало стыдно. Очень стыдно.
— Прости.
«Это не ты. Это диадема. Зачарованная».
— На что?
«На власть».
— Но я не хотела власти!
«Над тобой».
— Черт!
«Иди. Вопросы потом».
Откуда он знает, что я на ногах держусь из последних сил?
— Спасибо.
~~~
Заглянуть в щелку. А вдруг спит? Стыдно-то как! Ночью, в комнату к мужчине… подумать совестно! И за поведение свое в зале — тоже стыдно.
— Рандир? — тихонечко.
Может, не ответит?
— Иди сюда, — так же тихо из глубины комнаты голос.
— Иди…
Я подхожу. В сумраке белеют повязки с темными пятнами.
— Рандир… я…
— Все нормально.
Пауза.
Я боюсь сказать, а уходить уже поздно.
— Подойди, не бойся…
