И, больше не глядя ни на кого, семейка Улетовых покинула зал.
«Рандир!»
Я оглянулась на крик только для того, чтобы увидеть, как подкашиваются ноги порученца, и успела подхватить вместе с Тауэром падающее тело.
— Рандир!
~~~
Совет я чинно похерила. Прямого указа насчет меня не было. Забыли — и ладно. Сижу возле своего ненаглядного порученца и очень хочу сделать то, что не доделал майор. То есть добить, чтобы не мучился.
Вот уже битый час Рандир тихо стонет, не приходя в сознание. Или вскрикивает и сжимает зубы, пытаясь искрошить их в порошок. Тело сотрясают судороги. Эльф сидит рядом, исчерпав свои возможности проникнуть сквозь ментальные барьеры и найти отклик в мечущемся сознании.
Я осторожно дотрагиваюсь до лба. Жар. Парень выжег себя Знаком Поручения и чуть не сгорает теперь. И сгорит, если ничего не сделать.
— Тауэр… уйди, — эльф смотрит на меня с недоумением. — Посторожишь в коридоре… чтобы никто нас не тревожил.
В глазах эльфа появляется понимание, и он, едва заметно улыбнувшись, скрывается за дверью.
Непослушные пальцы никак не могут управиться с застежками. Я тоже дрожу, но не от холода. Твой огонь, Рандир, и мой маленький неспокойный огонечек — мы должны справиться. Вместе. Вдвоем.
Я ложусь рядом и обнимаю его. Стягиваю все свои энергии в кокон. Мы или выживем вместе, или вместе умрем. Хотя кто же нам позволит умереть? Так что мы должны справиться! Ведь так, Рандир? Мой Западный Ветер…
33
Никогда не думала, что просыпаться в объятиях мужчины так приятно. За окном дождь. Значит, штурма сегодня не будет. В такую погоду надо находиться под крышей, завернувшись в одеяло и прижавшись к теплому боку любимого. Именно то, что я и делаю.
Он мерно дышит. Жар спал. Вот и хорошо! Моя рука лежит на его груди. Под пальцами стальные пластины мышц. Голова на его плече, как на самой мягкой подушке. Рандир еще спит.
Рука скользит по его плечу, нащупывая нити шрамов. Спускается по ним, находит новые. Как их много! Если бы он не спал, я бы постеснялась так нагло исследовать его. Но где-то внутри я восхищаюсь им и млею от этих боевых отметок. Стараюсь не трогать недавно затянувшиеся раны — как они ему достались, я видела сама. На левом боку длинный рубец, уходящий вниз, к животу. Я исследую его, нежно ведя пальчиком вдоль шрама. Внезапно мою кисть перехватывают. Вздрагиваю, как девчонка, которую поймали за кражей банки варенья, и вскидываю лицо.
Рандир уже не спит. Черт! Знала бы, что он проснется — никогда не начала бы свои «исследования». Что он теперь обо мне подумает? Дергаюсь, пытаясь вырвать руку из его ладони.
— Ника! — я замираю, как пойманная мышка. Мгновение длится и длится, и наконец: — Спасибо!
Ох!
— Ран!
Он оставляет мою руку, но только за тем, чтобы погладить меня по голове.
— Спасибо… — повторяет он и пытается улыбнуться. — Ты меня в четвертый раз спасаешь…
— Ага, будешь должен, — ерничаю по привычке, но выбираться из его объятий не спешу. Мне спокойно с ним. Наверное, так, как не было еще хорошо ни с одним мужчиной. — Подожди, а почему в четвертый? На поляне — раз, из тюрьмы — два, утром — три. А где четвертый?
Не люблю, когда лишнее на меня вешают, но и когда мне слишком много должны — тоже напрягает.
Рандир поднимает глаза к потолку.
— Барон — мастер по части пыток. Я думал в какой-то момент, что готов сдаться или сойти с ума, и тут… образ водной глади, полной звезд, и луна посредине озера, и вдруг прямо в центре отраженной луны встает богиня! Будто взлетев из воды, она осыпается тысячами капель. Ее безупречная фигура обнажена…
И тут меня перемкнуло — озеро, ночь, взлетающие капли… стоящая фигура на берегу… недовольство Улетова.
— Тауэр сволочь! — констатирую я и пытаюсь ударить кулачком по груди Рандира.
Он смеется и перехватывает мои руки.
— Сволочь, — соглашается он, — но без тебя бы я не выжил. Только этот образ держал меня… Прости…
— Да ну вас! — но обидеться всерьез не получается. Но я буду мстить!
— Рандир, ответь мне на парочку вопросов!
— Хорошо.
— Письмо-компромат на барона — твоих рук дело?
— Откуда?.. А, ладно! Моих.
— Как?
— Нас учили запоминать и воспроизводить любой почерк и любую подпись, даже если ты видел ее один раз. Это входит в обучение Порученца.
На языке вертелись сразу два вопроса — хотелось задать и тот и другой, но приходилось выбирать.
— Зачем?
— Барон не смог бы удержать замок, а Улетов сможет. Тем более я предполагал, что барон сам что-нибудь такое вытворит. Я опоздал буквально на день. Теперь надо выяснить, куда все же он делся. Нельзя оставлять его без внимания — чует мое сердце, мы с ним еще увидимся… и я тогда… тоже смогу вспомнить кое-что из обучения.
— Рандир! — Мне не понравилось, как он это сказал. — Оставь барона в покое. Он сам себе дурак и злобный баклан!
Мужчина повернул голову, и я увидела совсем рядом его глаза цвета штормового моря. Темно-темно-синие. И такие же, как море, глубокие.
— Ты права… ну его, этого барона! Ты — лучше…
— Что?
Но Рандир уже прижимает меня и целует. Потом еще и еще.
— Ты не против?
Нашел, что спросить? Лежат обнаженные мужчина с женщиной в одной постели… и? Дурак ты, Рандир!
Конечно, нет!..
~~~
Рандир сел на краю кровати. Спиной ко мне. А спина у него тоже интересная — ровные полосы шрамов от правого плеча к бедру. Пороли, что ли? Спрашивать мне показалось стыдно, а вот разглядывать — нет.
Почувствовав мой взгляд, Рандир обернулся, и мне волей-неволей пришлось посмотреть в его глаза. Взгляд через плечо, будто вспоминал что-то и не мог вспомнить.
Я тоже ничего не хотела говорить. Боги, когда же я научусь задавать вопросы? Не те, глупые, которые так и рвутся с языка, а нужные, серьезные вопросы.
Он открыл дверь и вышел на небольшой балкончик. Прямо под не прекратившийся с ночи ливень. Псих!
— Люблю дождь…
Это было сказано тихо, но я расслышала даже сквозь шум воды.
Я хмыкнула. Любить дождь можно, но не тогда, когда он льется за шиворот со скоростью ведро в минуту — нет, я лучше полежу под теплым одеялом и наслажусь наполненной влагой минуткой отдыха. Пусть сам под дождем парится!
— Эй! Стой! — Я не заметила, как он закончил свои водные процедуры, и очнулась только тогда, когда Рандир попытался залезть обратно в кровать. Мокрым и холодным. — Не лезь!
