Люди нередко готовы пойти на все, чтобы обрести силу. И самый наикратчайший путь – продать демону если не душу, то хотя бы тело. Молодые и не очень ведьмы и колдуны охотно заключали сделки с фоморами, считая плату вполне равноценной награде. Кому нужно долгое безрадостное существование, кому нужна старость без магической силы, способной исполнить едва ли не любое сокровенное желание? Но проходили года, а жизнь из тела утекала словно песок сквозь пальцы, ведь веретники были вынуждены делить его с демоном. И тогда приходило осознание, что сделанное – ошибка, только вот однажды заключенный договор уже не разорвать.
Но что, если?..
– Что, если кто-то пытался? – прошептала Морриган.
Бадб, которая меланхолично осматривала комнату, послала дочери вопросительный взгляд.
– Всегда найдутся люди, которые жалеют о совершенных когда-то сделках. Всегда найдутся те, кто попробует их расторгнуть.
– Ты хочешь, чтобы Клио…
– Он не оставит ее в покое. Мы в Пропасти, а значит, прорывы могут случиться в любой момент. Кто знает, на что он способен, если снова дотянется до Клио из мира теней.
Леди Ворон вдумчиво кивнула.
– Они связаны незримой нитью, словно пуповиной. Прорвавшись в мир живых, фомор всякий раз сможет находить Клио.
– Значит, нам нужно придумать, как эту нить перерезать, – жестко сказала Морриган.
Бадб развела руками.
– Не смотри на меня, я не знаю.
– Серьезно? Ты, буквально создание полуночной магии, не знаешь, как разорвать полуночную связь?
– А вот сейчас было обидно, – словно капризная барышня, надула губы Бадб.
– То, что я назвала тебя, лича, полуночным созданием?
Леди Ворон терпеливо вздохнула. Кокетливо поправила прическу и только потом сказала:
– Ты наверняка встречала некоторых молодящихся… я хотела сказать, потрясающе выглядящих матерей, которые не любят, чтобы дочери называли их матерями?
– Сплошь и рядом, – хмыкнула Морриган.
Бадб одарила дочь острым и прямым взглядом. Из лица и жестов исчезло кокетство, в голосе прорезалась сталь.
– Так вот: мне не нравится, когда меня называют личем.
Казалось бы, когда ты успел стать живой – условно говоря – легендой, и тебе больше сотни лет, пора избавиться от комплексов, но… каждый имеет право на уязвимость. Как оказалось, была она даже у Бадб.
– Приняла к сведению, – сухо отозвалась Морриган.
На какое-то время в комнате повисло колкое, неуютное молчание. Она решила попытать удачу еще раз.
– Ты точно не знаешь, как избавить Клио от сделки?
– Я хотела бы помочь, – неожиданно мягко сказала Бадб. – И да, знаниями я обладаю огромными, но большинство из них касаются или в целом полуночной магии, или самых привлекательных для меня ее ветвей – магии теневой и зеркальной. Не тебе говорить, что каждая ветвь хранит свои тайны, и самые важные секреты каждой ветви известны только их последователям.
– А значит, мне нужна веретница, – резюмировала Морриган. Помолчала. – И есть еще кое-что. Я как-то слышала, что некоторым, особенно сильным колдунам, достаточно лишь узнать имя другого человека, чтобы обрести над ним власть.
– О, милая, приятно, что ты считаешь меня сильнейшей!
– Я говорила не о те…
– Но это лишь легенда, – с сожалением вздохнула Бадб. – Популяризованный миф. Подумай сама: если бы для победы над соперником требовалась такая малость, кто знал бы наши истинные имена?
Морриган мрачно кивнула. Она чувствовала себя… нет, не глупой, потому что сама до последнего в это не верила. Скорей, цепляющейся за соломинку.
Что значит – неуверенной в собственных действиях. Слабой.
– У меня есть душа убийцы Клио.
– Несостоявшегося убийцы, ты хотела сказать?
– Нет, мама. После встречи с ним ее сердце перестало биться, и на долгие несколько дней она исчезла из мира живых. Что это, если не убийство?
– Не знаю, но звучит как то, за что ты жаждешь отомстить.
– Ты так проницательна, – пробормотала себе под нос Морриган. Вскинула голову, глядя на Леди Ворон. – Прошу тебя, полетай по Пропасти и по Кенгьюбери – тебе проще перемещаться туда через мир теней. Послушай людские разговоры. Поговори с духами…
– Ты хоть представляешь, сколько духов могут носить имя «Итан»?
И снова чувство, что она – утопающий, который цепляется за тоненький прут.
– Представляю, – сухо ответила Морриган. – Но, если у тебя есть идеи получше, я слушаю.
Бадб молчала, недовольно хмурясь.
– Я попытаюсь прочитать в его душе что-нибудь еще. Если узнаю что-то, дам тебе знать.
И, попрощавшись с матерью, Морриган отправилась задавать вопросы.
Дэмьен стоял у окна в комнате второго этажа, отведенной под библиотеку, и с сосредоточенным видом изучал какой-то пухлый томик.
– Гадаешь, какую еще татуировку набить? – немного нервно, а потому без особой фантазии, съязвила она.
Послав в ее сторону неодобрительный взгляд, Дэмьен преувеличенно медленно повернул книгу обложкой к ней. Не успев сдержать эмоции, Морриган вытаращила глаза.
– Древнескандинавский? А ты не пробовал выучить язык попроще? Норвежский там, датский?
– Я их уже знаю.
– Оба?
– Еще шведский, – пожал плечами Дэмьен. – Они похожи.
Морриган беззвучно произнесла «вау», глядя на Дэмьена, как на диковинного зверя. Эрудированный отступник, с ног до головы (не проверяла, но была уверена) покрытый татуировками. Ну надо же.
– И поэтому ты решил начать с их праязыка? – насмешливо поинтересовалась она. – А что дальше? Латынь? Древнегреческий?
Дэмьен удивленно воззрился на нее.
– Ты, полуночная ведьма, не знаешь латынь?
– Мне хватает пракельтского, – огрызнулась Морриган. – И некоторых заученных на память заклинаний.
– Святая Дану, – пробормотал он.
Раскрыл книгу и вновь уткнулся в нее. Но, не выдержав, захлопнул несколько мгновений спустя.
– Ты серьезно проводишь ритуалы, даже не зная, что именно шепчешь во время них?
– Я знаю их результат. Этого достаточно.
Дэмьен покачал головой. В светло-серых при ярком свете дня глазах сквозило откровенное недоумение.
– Но разве тебе не интересно, что означают слова, которые ты произносишь? Разве не задаешься вопросом, как они, банальный результат работы наших мышц и голосовых связок, способны менять и конструировать реальность? Разве тебе не хочется заглянуть глубже в колдовскую науку, понять, что за этими словами стоит?
