– Поможешь? – не понял он.
Объяснять она не стала, просто бросилась вперед. Дэмьен не шелохнулся, когда Морриган ударила его кулаком в грудь, не дернулся, когда колено с силой впечаталось ему в живот. Стоял, уподобившись каменному изваянию: зубы стиснуты, на скулах играют желваки. А в глазах медленно закипает ярость.
Удар ребром ладони по шее переполнил чашу терпения. Завидев алую вспышку, предвестницу опасного импульса, Морриган крикнула, облекая слова в оболочку ментальной магии: «Eskede!»
«Остановись!»
Тот же призыв прозвучал в сознании Дэмьена. Не самый хитрый трюк, но сработал безукоризненно: в последний момент берсерк сумел сдержать бурлящую внутри разрушительную ярость. Исторгшаяся из него сила лишь ударила ветром в лицо, растрепав ее волосы. Но расплата за призванную полуночную магию Морриган все же настигла. В голову вонзились огненные иглы, отчего мозг взорвался кипящей болью.
Согнувшись от пронзившей виски боли, она какое-то время стояла, хватая воздух ртом. Переведя дух, выдавила:
– Вот видишь. Не так уж и плохо.
Дэмьен кивнул. Что-то странное таилось в его взгляде. Неужели благодарность? Это неожиданно смутило, и Морриган – из чувства противоречия – вернула берсерку когда-то брошенные слова:
– Но так как в няньки я тебе не нанималась… – пока Дэмьен закатывал глаза, она продолжила: – …и хвостиком ходить за тобой не намерена, тебе нужно научиться сдерживать порыв без моей магии.
– Ладно. Тогда давай без поддавков. Без магии и оружия.
Морриган отступила на шаг, увеличивая дистанцию и позволяя Дэмьену напасть первым. Чем он незамедлительно и воспользовался.
Пусть магия, сделавшая из него берсерка, и дала сбой в виде бешеной реакции на прикосновение, она обеспечила его целым букетом преимуществ. Морриган чувствовала себя куклой для битья или тем же иллюзорным манекеном. Дэмьен не оставлял ей шанса напасть, позволяя только защищаться.
Но Морриган Блэр, дочь Леди Ворон, охотница и ведьма, не привыкла сдаваться.
Она сделала вид, что ее силы кончаются: оставила попытки атаковать и ушла в глухую защиту, локтями закрывая корпус и лицо. Улучив момент, когда Дэмьен расслабится и потеряет бдительность (рано или поздно это случалось со всеми самоуверенными мужчинами), Морриган, подобно вихрю, бросилась в контратаку. Удар коленом в пах, локтем в лицо, каблуком ботинка по коленной чашечке, подсечка… и Дэмьен рухнул у ее ног.
Оседлав поверженного врага, Морриган в насмешку прижала к его шее только что сотканный из воздуха кинжал. А что? Она заслужила пару минут триумфа – соперник ей попался не из легких.
– Ты побежден.
– Я поддавался, – с невозмутимым видом заявил он.
«Он что, вообще не чувствует боли?!»
Кажется, все-таки чувствовал, но только не как обычный человек.
– Неправда, это была честная борьба. Просто признай, что впервые в жизни девушка одержала над тобой вверх.
Дэмьен взял ее за талию и легко, словно пушинку, сбросил с себя. Начал подниматься, но Морриган, не желая мириться с таким положением вещей, схватила его за руку и увлекла за собой. Расхохоталась, но смех затих, как только она осознала двойственность ситуации. Опираясь руками о пол, берсерк нависал над ней. Его лицо оказалось в дюйме от ее лица, его дыхание щекотало щеку.
Глаза Дэмьена вспыхнули. Не яростью – желанием. Почудилось, или он и впрямь хотел ее поцеловать?
Пожалуй, Морриган была бы не против, чтобы татуированный отступник и опасный берсерк, знакомство с которым началось с взаимного неприятия, ее поцеловал. Совсем не против… И в этот момент Дэмьен рывком поднялся, словно воздвигая между ними невидимый барьер. Протянул руку, которую Морриган приняла с ехидной фразой: «А мне за это точно ничего не будет»?
Неловкая пауза, взгляды, которые старательно не пересекались. Казалось, Дэмьен перешагнул некую черту и теперь корил себя за это. И вместе с тем Морриган готова была поклясться, что он жаждал этого поцелуя не меньше, чем она сама.
Реакция берсерка охладила ее пыл и развеяла романтический флер в голове, возвращая рассудку ясность. Очень вовремя Морриган вспомнила, зачем вообще искала с ним встречи, даже не предполагая такой ее финал.
– Что ты можешь рассказать мне о семье Фитцджеральд? – осведомилась она, стряхивая с кожаных брюк пылинки.
Дэмьен удивился перемене темы, но определенно не возражал.
– А почему тебя вообще интересует королевская семья?
– Просто ответь, – нетерпеливо сказала Морриган.
– Как прикажете, моя госпожа, – усмехнулся он. – Про дочерей Агнес, честно говоря, почти ничего не знаю. Не могу сказать, чтобы их присутствие в Пропасти было хоть как-то заметно. Что касается самой Агнес… деспотичная, властная. Всегда жестоко подавляла малейшие беспорядки и сурово наказывала виновных. Королевой Пропасти она стала в двадцать лет, после смерти матери. Агнес сочли легкой добычей, но она удерживала престол долгие четыре года, пока Дом Треагор, ныне исчезнувший, не напал на Тольдебраль. По ходившим тогда слухам, убили и Агнес, и ее младшего брата. Как выяснилось несколько лет спустя, свою смерть она подстроила, а потом заключила договор с демоном и стала веретницей. Получив от фомора достаточно сил, она уничтожила Дом Треагор. Затем сговорилась с кладбищенской ведьмой и с ее помощью привязала к себе главу Дома Фитцджеральд – приворотом «до гроба».
Морриган понимающе кивнула. Кладбищенские ведьмы делали самые сильные, даже смертоносные привороты.
– У Теодора Фитцджеральда были деньги, у Агнес – сила веретницы. С ее помощью он стал королем города, а она родила ему дочерей-погодок. Теодор долго не протянул, хоть и был младше супруги. Умер, как только на свет появилась третья дочь. Поговаривают, приворот кладбищенской ведьмы выпил из него все силы. Есть и другое мнение: Агнес Фитцджеральд просто-напросто избавилась от супруга, как только получила желаемое. В тридцать один год она снова взошла на престол, и больше трон никому не отдавала.
– Вторая дочь, – поправила Морриган.
– Что?
– Ты сказал, Теодор Фитцджеральд умер, когда на свет появилась его третья дочь. Я так понимаю, ты имел в виду вторую, младшую дочь Агнес, Оливию?
– У Агнес Фитцджеральд три дочери, и Оливия – средняя.
«Раньше нас было больше».
– Ты не сказал «была», – осторожно заметила Морриган.
– Верно.
– Тогда почему, когда я узнавала имена дочерей Агнес, чтобы понять, кто из них шепнул мне на ухо весьма странную фразу, Доминик и словом не обмолвился о третьей? Упомянул лишь Оливию и Линн, которых, судя по всему, я и встретила в Тольдебраль?
– Его можно понять. Если прямо сейчас в этом зале находятся вездесущие слухачи Агнес, мне не поздоровится. А Доминик привык подчиняться правилам.
