Оберон забрался на дерево, поближе к Нюське, и стал смотреть. Ниже замка на луговом склоне был устроен невысокий помост. На помосте кресла, видно, для важных особ. В креслах – эти самые особы. Несколько дам, разодетые солидные мужчины. Среди них Обр высмотрел знакомого господина Илма, наместника Трубежского и какого-то там еще. Кресло посредине пустовало. Рядом, вытянувшись в струнку, сидела давешняя грозная девица, любительница лупить людей по головам, и смотрела, что делается внизу, у помоста.
Мимоходом Хорт подивился, до чего мало охраны. Так, стоят какие-то в начищенных кирасах, всего человек десять. Сразу видно, просто так стоят, для красоты. И все как один не супостата высматривают, а тоже пялятся на площадку перед помостом. Обр влез чуть выше, и все стало видно как на ладони. Ну конечно, еще бы им не пялиться. На площадке происходило обещанное пешее ристалище. Дело явно шло к концу. На поле осталось только три пары. Как видно, наилучшие бойцы. Особенно хорош был один, с длинными черными волосами.
Оберон любовался без всякой зависти. Так ему палашом не владеть никогда. Тут талант нужен. Ишь ты как, прямо змеей вьется! То высунет жало, то спрячет. То, узкий и черный, рванется вперед, то извернется, отступит. Противника своего он уделал исподволь, так что тот еще целую минуту вертел головой, соображая, куда девалось его оружие.
И тут Обр узнал этого, черного. Это же тот самый, который на полу сидел и вроде бы за него вступался.
Тут остальные тоже разобрались, кто круче, и на ристалище осталось трое. Кроме того черного, еще два мужика, на вид весьма крепких и уж точно опытных. Наверняка военные. Да не простые ратники, рангом повыше, наподобие незабвенного господина Рада. Обр подумал, будут тянуть жребий: кому, когда и с кем. Но тут черный отколол такую штуку. Сказал что-то и протянул левую руку, в которую тут же вложили второй палаш. Мужики переглянулись, кивнули, и Обр на минутку позабыл про все свои несчастья.
Противники гикали и притопывали, работали клинками со всей армейской удалью, плотные и потные, здоровенные и злые. Трудились, не щадя живота.
Черный парень вел себя так, будто пришел не на ристалище, а на танцы, а в руках у него не палаши, а так, ерунда какая-то, лунный свет, бестелесное сияние. Но поединщиков снова уделал. Один двоих. Многочисленные зрители вопили, прыгали, подбрасывали в воздух шапки. Обр не выдержал, заорал со всеми. Черный слегка поклонился, передал оба клинка подбежавшим стражникам и легкой походкой направился к помосту.
– Что, понравилось, как наш Липка дерется?
Под деревом стояла рыжая, лизала сахарного петушка. Красного. Второго, зеленого, протянула Нюське.
– Липка?
– Ну, князь Филипп.
– Какой князь?
– Вот этот, – рыжая показала петушком на помост, где победитель, галантно поцеловав руку черноволосой девице, преспокойно уселся в центральное кресло, – князь Пучежский и Сенежский.
– Понравилось-понравилось! – засмеялась Нюська.
– Не любит он это, – вздохнула рыжая. – Пока научился, всех замучил и сам замучился. А что делать?
Надо. Иначе в войске уважать не будут. К счастью, ему дар от отца достался. Братья его покойные тоже не последние бойцы были. Ну все, теперь скоро танцы. Иди, разомнись, а я с Аннушкой побуду.
– С Нюськой, – проворчал Обр, но пошел.
Потолкался у карусели, поглазел на расписных лошадей с мочальными хвостами, купил себе пирог с мясом попышнее, послушал у ширмы Петрушкины вопли, мимоходом прошелся по карманам. Взять ничего не взял, а так, по привычке. Ага, что тут у нас? Кошель толстый на поясе, кошель тощий в кармане, два гроша в платочке, пять монет просто так. Непуганый тут народ. Совсем не берегутся. Оп-па, а это что такое?
Хорт сделал постное лицо, руку живо отдернул, быстренько затерялся в толпе и уж издали, с безопасного расстояния оглянулся на мужика в черном картузе с пунцовым тряпичным розаном. Каждый имеет право таскать при себе оружие. Но никто не любит, когда это оружие у него находят. Особенно такое редкое. Не желая влипать в неприятности, Обр купил для Нюськи большую тряпичную куклу вроде той, что была у нее в Малых Солях. Какой спрос с мальчишки с детской игрушкой.
Танцевать Нюська не сможет. А что, если хоть на карусели ее прокатить?
Со стороны ристалища, заглушая карусельную шарманку, уже доносились обрывки мелодий. Собрались музыканты, налаживают свои дудки и виолы.
Обр вернулся к дереву, сунул Нюське куклу. Девчонка обрадовалась, но было видно: она устала. Домой бы надо.
– Домой бы надо, – сказал он вслух.
– Погоди, – запищали девицы, – а как же танцы?!
Стражники прошлись, раздвинули круг пошире. Черноволосая дама поднялась с места, возвещая начало, махнула платком. Грянула музыка и оборвалась, рассыпавшись совсем немузыкальными скрипами.
На луг, решительно раздвигая толпу, вломился конный отряд. Сотня всадников, не меньше.
Обр моментально все сообразил, зашипел рыжей.
– Быстро! Колдуй или чего ты там делаешь – отправляй нас отсюда.
– Да ты не бойся, – хмыкнула рыжая. – Это не нападение. Это вроде как гости.
– С вооруженным отрядом в гости не ходят.
– Людвик из Заозерья ходит.
Обр пригляделся и слегка успокоился. Впереди на здоровенном, мощном, как тяжеловоз, коне сквозь разбегающуюся толпу ломился крупный дядя в парадных доспехах, но с непокрытой седой головой. Древней незамутненной кровью, врожденным благородством и прочими высокими достоинствами веяло от него за версту. Впереди него в седле сидел мальчишечка лет пяти, наряженный по-взрослому, как воин. И плащ, и сапожки со шпорами, и даже кольчуга. И где только нашли такую? Должно быть, специально сделали. Ну, раз ребенка привезли, до драки дело, может, и не дойдет.
– Хотя ты прав, – фыркнула рыжая. – Ему, чтоб уважение оказать, было позволено взять сто человек свиты. Мы-то думали, дамы приедут, важные хмыри всякие, а он на переговоры солдат притащил. Очень мы их боимся, солдат-то.
Князь Филипп, он же Липка, вместе с княгиней встали со своих мест, видно, чтобы приветствовать припозднившегося высокого гостя. Но тот в их сторону даже не посмотрел. Слез с коня, снял мальчишку. Ребеночек поправил плащ, подтянул штаны, бодро протопал вперед, остановился посреди ристалища, опустился на одно колено и поцеловал затоптанную травку.
Людвик из Заозерья выпрямился, тряхнул красиво поседевшей головой, воздел к небу могучую длань и раскатисто прокричал:
– Приветствуйте законного князя, впервые ступившего на свою землю!
По толпе, с изумлением взиравшей на это, прошел легкий гул.
Мальчишка поднялся, деловито отряхнул коленки и пропищал:
– Приветствую тебя, мой добрый народ.
Выглядел он очень трогательно. Кольчужка сверкает, кудрявые волосы блестят, переливается синий шелк плаща, над широким воротником из белоснежных кружев сияют румяные щеки.
