Баю-баю-баюшки,
Спи, мой белый заюшка…
Варка всегда был беспокойным ребенком. Мать, бывало, по часу сидела, пытаясь его унять. Он пел и думал: вечер, над столом зажгли лампу, сели ужинать. Белые миски на гладкой желтой столешнице, свежие булочки горкой. Пар из чайника. Мать волнуется, что Варки нет. Отец тоже волнуется, но не подает виду.
Баю-баю-баюшки,
Не ложись на краюшке…
Незаметно подползла Жданка, пристроилась под боком и подхватила мелодию. Жданке жилось сытнее прочих подмостных жителей именно из-за песен. Слух у нее был точный, а голос хрустальной чистоты. Варка улыбнулся, глядя на проступившие за окном первые звезды. Вдвоем у них со Жданкой получалось красиво. Такое только под звездами и петь.
Внезапно звезды исчезли. Громадная черная тень закрыла окно. Тень распростертых трепещущих крыльев. Варке даже показалось, что он видит смутное бледное пятно, лицо человека, стоящего на перилах террасы и пытающегося разглядеть, что происходит за разбитыми стеклами.
Варка забыл вдохнуть и поперхнулся. Жданка удивленно взглянула на него, потом на окно, но звезды уже мирно сияли на своих местах.
* * *
Прошло три дня. Фамка просыпалась, только чтобы поесть, и была совершенно счастлива. С нее не требовали работы, не нужно было подниматься в несусветную рань, никто не спрашивал ее про всякие анафоры или триангуляционные построения, да при этом еще и кормили.
Илка, которому перед пленением не пришлось голодать, счастливым себя не чувствовал. Все это время он настойчиво искал выход. Слово «заложники» продолжало жечь его как огонь. Раз они взяты как заложники, выкупить их не позволят. Прошло уже три дня, а ничего об этом не слышно. Наверняка отец пытался что-то сделать, но у него ничего не получилось. Заложников берут, чтобы убить, если что-то пойдет не так. Сама мысль, что его будут убивать, у Илки в голове не укладывалась. Следовало бежать. Одному или всем вместе, Илка пока не решил.
Пока он искал выход. Сначала – вторую дверь. Но покои Безумной Анны с самого начала строились как тюрьма. Лестница в башню была одна, и дверь, соответственно, тоже одна. Та самая, где солдат с пищалью и собакой, которая на самом деле, оказывается, вовсе не собака, а мантикора.
Потом он принялся простукивать стены в надежде обнаружить потайной ход, прижимался щекой ко всем щелям, стараясь ощутить легкое дуновение. Он очень живо представлял себе это – узкий, темный и пыльный колодец в толще стены, такой узкий, что еле-еле можно протиснуться. В колодце винтовая лестница, крутая и неудобная, а в конце – замаскированный выход в Сады и свобода. Но через три дня поисков эта надежда сильно полиняла. Тогда он понял: придется все-таки договариваться с Варкой.
Варка обнаружился на балконе. Надо сказать, он все время там торчал, смотрел на город, на дотлевающие развалины Толстухи Берты, на Сады, на крышу своего дома. Боялся увидеть дым. Но все было тихо, солнце по-прежнему заливало зеленую крышу мягким осенним светом. Варка немного успокоился, прибрался на террасе, собрал все разбитые стекла и с удовольствием покидал их вниз. Правда, в этом деле у него нашлось много добровольных помощников. Стекла замечательно грохались о крутой каменистый склон и расшибались в мелкие дребезги.
Сейчас он сидел на полу, прислонившись спиной к парапету, и, задрав голову, смотрел в небо. Над крышей замка медленно, но неотвратимо поднимались огромные клубы дыма. На этот раз дым несло откуда-то с севера. Несло давно, еще с ночи. Но что горит – с балкона видно не было. «Наверное, снова порт сожгли», – лениво думал Варка. При каждом штурме или осаде обязательно жгли и грабили речной порт. Кто грабил, свои или чужие, городские власти предпочитали не выяснять.
К величайшему огорчению Илки, рядом с Варкой сидела Ланка. Голубки. Врезать бы сейчас по этой смазливой роже. Темную ему, что ли, устроить? Тут желающих много найдется.
Ланка молча рассматривала запрокинутый к небу безупречный профиль своего общепризнанного поклонника. Все правильно. Раз он самый красивый парень во всем лицеуме, значит, первая красавица лицеума должна быть его девушкой. И все-таки он еще цыпленок, плечи острые, шея тонкая. Все они в этом возрасте еще дети. Руки у Варки были грязные, лицо чумазое, куртку он, пригревшись на солнышке, снял, и на тонкой нижней рубашке, три дня назад белоснежной и тщательно отглаженной, виднелась трогательная аккуратная штопка, сделанная руками матери. Штопка эта, напоминавшая, что с Варкой до сих пор нянчатся, почему-то особенно раздражала Ланку. Был бы на его месте кто-нибудь вроде прапорщика Алекса или подпоручика Теодора, он сумел бы защитить ее, нашел бы выход, в конце концов, пожертвовал бы ради нее жизнью.
– Ивар, ты меня любишь? – требовательно спросила она.
– Ну, – отозвался Варка.
Прапорщик Алекс ни за что бы так не ответил.
– А умереть ради меня сможешь? – не отставала Ланка.
– Это как? – не отрывая глаз от тяжко ворочавшегося в небе дыма, поинтересовался Варка.
– Ну, скажем, спрыгнуть отсюда, если надо будет?
Извернувшись как ящерица, Варка одним движением ухитрился подняться на ноги и перегнуться через перила. Светлые прямые волосы свесились вниз. Некоторое время он рассматривал основание стены, упиравшееся в каменистый склон, обрыв под ним и казавшийся тонкой ниточкой ручеек на дне рва.
– Не, – решительно ответил он, – чё я, дурак?
– Дурак, – злобно согласилась Ланка.
В этот момент в трогательное объяснение вклинился Илка.
– Слышь, красавчик, – спросил он, становясь рядом и тоже глядя вниз, – ты мог бы отсюда…
– Спрыгнуть? – ухмыльнулся Варка. – Вы чё, сговорились, что ли?
Илка поглядел на него озадаченно. Все-таки этот Варка тронутый.
– Да не спрыгнуть, – терпеливо объяснил он, – слезть. Ты вон даже на Воронью башню ночью не побоялся…
– Не знаю. Отсюда стену не видно. Балкон закрывает. А зачем?
– Тебе что, здесь нравится? Или ты не знаешь, как поступают с заложниками?
– Ничего нам не сделают, – рассудительно заметила Ланка, – король же обещал – подержат немного и отпустят.
Илка тяжко вздохнул и глянул на Ланку так, что она немедленно обиделась.
– Щас, – сказал Варка.
Никто и ахнуть не успел, как он, подтянувшись, оказался по ту сторону перил, скользнул вниз, цепляясь за резные розетки, на секунду повис на руках, слегка раскачался и исчез из виду.
Ланка взвизгнула. На такое прапорщик Алекс точно способен не был. Не говоря уже о подпоручике Теодоре.
– Во дает! – хмыкнул Илка.
– Куда он делся?!
– Да никуда. Балкон деревянный, правильно? Правильно. На чем-то он держится? Держится. Скорее всего, на таких здоровенных балках. В Гнездах же куча домов так построена.
