– Вот они, – сказала его провожатая.
Илка вспомнил Варку, изобразил на лице подходящую к случаю тревожную озабоченность и приблизился к растопленному ради такой ужасной непогоды камину, у которого устроили больного. Ребенка скрывали от глаз скрюченные грязноватые спины, видна была только ручка, расслабленно лежащая на полу. Илка облегченно вздохнул. Ручка была не такая уж и маленькая. Больше всего он боялся, что при виде сморщенного хнычущего младенца его непременно стошнит.
– Не отчаивайтесь, – проворковала девица, – пресветлый господин крайн вам поможет. Как жаль, что стража подобрала вас слишком поздно.
Спины раздвинулись, и Илка увидел рыжую Жданку, бессильно распростертую на грязном, но хорошо знакомом камзоле.
– Ох ты… – сказал он, плюхнувшись рядом с ней на колени. «Накаркал красавчик, – мелькнула ужасная мысль, – все-таки подстрелили».
Жданка распахнула нахальные крапчатые глаза, быстро показала ему язык и снова начала помирать самым жалким образом.
– Елки-палки, – пробормотал Илка, стараясь соображать побыстрее, попытался поскрести в голове, да помешал некстати подвернувшийся под руку алмазный венец. Мокрого и грязного Варку он, конечно, узнал сразу. Но где же господин Лунь?
– Тебе нужна отдельная комната, – шепнули сзади в самое ухо, – вход в коридор слева от лестницы, выберешь третью дверь с левой стороны.
Илка осторожно скосил глаза. Сильно отсыревший, зеленовато-бледный господин Лунь скорчился под чужим плащом и в таком виде ничем не отличался от прочих пострадавших от наводнения.
– Здесь я ничего не могу сделать, – радостно сказал Илка, с плеч которого с шумом обрушился тяжкий груз ответственности, – слишком шумно и ваще накурено.
Охрана бдительно оттесняла с дороги любопытных, стремившихся полюбоваться трогательной картиной: скорбящие родственники и прекрасный крайн с ребенком на руках. Ребеночек оказался тяжеловат.
Добравшись до нужной комнаты, Илка с облегчением сгрузил рыжую на устланную ковром лавку, быстренько выставил за дверь стражу под тем предлогом, что ему мешают, и запер дверь на задвижку.
– Придурок, – тихо простонал Варка, – ты бы хоть для виду живчик пощупал, зрачки проверил… Соображать же надо… травник из тебя как из собачьего хвоста сито.
– У нас, у крайнов, свои методы, – нахально заявил очень довольный Илка.
– А лечить кто будет? – обиделась Жданка. – У меня, может, резь в желудке. Вам-то супу дали, а я в это время в обмороке валялась.
Крайн покопался за пазухой и протянул ей сбереженную краюшку хлеба. Одновременно то же самое сделал Варка. Движения были совершенно одинаковые. Илка отвернулся и с умным видом уставился на пустую чернильницу. Чем дальше, тем забавнее. Кого они надеются одурачить? Себя, друг друга или всех остальных?
Жданка ухватила в каждую руку по краюшке и принялась жадно жевать, откусывая от обеих по очереди.
– Письмо передал? – поинтересовался господин Лунь.
– А как же, – с достоинством ответствовал Илка. – По-моему, этот посол немного не в себе.
– Есть такое дело…
– Филипп Вепрь, наверное, совсем из ума выжил, такого на переговоры посылать.
– О, нет. Княжич Хенрик не умеет договариваться. Зато запугивать умеет блестяще. Снимай всю эту красоту. Сейчас уходим.
– Куда? – спросил Илка, озираясь в поисках потайной двери или другого тайного хода. Ничего такого на первый взгляд не обнаружилось. Три высоких окна, в простенке скучный шкаф, забитый плотно скрученными свитками и толстыми растрепанными тетрадями, несколько конторок с чернильницами и огрызками перьев, широкие лавки, застоявшийся запах пыли.
Крайн, как всегда не желая отвечать на глупые вопросы, подошел к угловому окну, дернул задвижки. Тяжелая рама легко пошла в сторону, впуская холодный, пахнущий дымом уличный воздух. Господин Лунь сбросил чужой плащ, одним движением расстелил его на столе, сдернул с Илкиной головы постылый венец. Илка опомнился и принялся расстегивать драгоценный пояс. В конце концов на столе красовался увесистый сверток, а Илка ничем не отличался от Варки. Обычный босоногий бродяга, из одежды – штаны да рубаха, только сухие и чистые.
– Садись, пиши, – сказал крайн, натягивая отобранный у Жданки камзол. – «Деньги, вырученные от продажи оставленных мной драгоценностей, следует употребить на постройку жилья для пострадавших от наводнения». Красиво пиши, разборчиво.
Илка ухватил чернильницу, отыскал лист бумаги попригляднее.
– Вам, конечно, видней, – заметил он, размахивая листком, чтоб чернила просохли, – но такие камни… все равно ведь сопрут. Сразу или потом, пока будут строить, все разворуют. Кому они нужны, эти пострадавшие?
– Вполне возможно, – согласился крайн и легко вскочил на подоконник. Варка с удивлением сообразил, что хромота у него прошла. Ну, почти прошла. Если не знать, и не заметишь.
– Нас увидят, – встревожился осторожный Илка, – на площади полно солдат.
– Не увидят. Окно угловое, скрыто за водостоком и выходит в переулок, – сообщил крайн перед тем, как спрыгнуть вниз.
* * *
Переулок, оказавшийся узкой щелью между двумя глухими стенами, вывел их на задворки ратуши. Угольный склад, вокруг которого стояли черные лужи, вконец раскисшая вонючая помойка с парочкой мокрых, но шустрых ворон, какие-то сараи, покосившиеся дощатые заборы. Грязная тропинка, долго петлявшая между ними, наконец выбралась на другую улицу, чистенькую, приличную, ухоженную.
Здесь шла обычная жизнь. Горожане, несмотря на обилие стражи на каждом углу, потихоньку занимались своими делами. Туда-сюда, робко озираясь, сновали прохожие, открыли ставни две-три лавки, на углу, у трактира какой-то отчаянный торговец предлагал проходящим пиво, копченую рыбешку, горячие пирожки. Проходя мимо, Илка отвернулся. Ему-то с утра не перепало ни крошки.
– Далеко еще? – спросил он.
– Не очень, – порадовал его крайн, – к вечеру будем в Стрелицах. Если там лошадей не найдем, еще два дня пешком топать.
– Как! – ужаснулся Илка. – Я думал, через колодец…
– Затопило наши колодцы. Оба.
– Как же… а на башне?
Крайн тяжело вздохнул. Необходимость без конца все объяснять угнетала.
– Путь туда не равен пути обратно.
– Как это не равен? – озадачился Илка.
– Каждый колодец работает только в одну сторону, – догадался Варка.
– Нет, погодите, если от Бренны до Починка-Верхнего сорок верст, то и от Починка до Бренны тоже сорок.
Крайн утомленно возвел глаза к серенькому небу со слабо светившимся солнечным диском.
– Да ладно тебе, – примирительно сказал Варка, – пешком так пешком. В первый раз, что ли…
– А сколько у нас денег? – нехорошим голосом спросил Илка.
