– Я обещаю, я обещаю. – Мужчина хватал его за руку, пожимая её обеими руками с особой бережной благодарной теплотой.
Лама Чова молча развернулся и ушел, растворившись в ночи. Харша боялась, что он забудет про неё, а она не помнила дороги обратно, поэтому стояла, насторожившись как охотничья собака. Немного повздыхав на улице, немец зашел обратно в бар. А нагини услышала приглушенный свист позади себя в переходе. Там она наткнулась на учителя.
– Но как, как вы это сделали? – Недоумевала она, с округлившимися глазами. – Как вы пили бензин?
– Эх, Харша. Я излечил этого человека, а ты удивляешься обыкновенным сиддхам. – Ответил он немного разочарованно. – Все просто. ОМ СВАБХАВА ШУДДХА САРВА ДХАРМА СВАБХАВА ШУДДХО ХАМ
98.
Предсказание
Наутро, когда они уже выходили из дверей, тепло простившись с приютившими на ночь хозяевами и вдоволь насытившись молочным маслянистым чаем перед предстоящей дорогой, обнаружили, что почти весь крохотный городишко выстроился в две шеренги вдоль каменных стен начиная от порога их дома. За ночь весть о чуде распространилась со скоростью пожара, с ранних часов тревожа умы простых домохозяев. Пока спутники ламы Чова только выполняли утренние ритуалы, люди перебегали от дома к дому, от ворот к воротам, нервно постукивая по облупившемуся от старости дереву. Они шептались, договаривались, наряжались в праздничную одежду, доставали новые кхадаки.
Самым первым, монахов встретил тот самый хозяин пивнушки. Он простерся перед ними, совсем не ожидавшими помпезного приема, протянул ламе белый кхадак, вручил всем деньги. Следом за ним толпу прорвало и разномастные тетушки и бабушки, мужчины, молодые и старые начали напирать на ламу, которому удавалось ловко пробираться между ними, не обращая внимания на давку, попутно улыбаясь каждому встречному. Люди верили, что дыхание такого сидхи может излечивать от алкогольной зависимости, то и дело подсовывая ему под нос открытые бутылки с водой, чтобы он дунул туда, тем самым благословив напиток. Пока он выполнял все это, старшие монахи взяли на себя роль секьюрити, разрезая руками поток, дабы люди не задавили друг друга. А Харша подняв взгляд, случайно заметила по-собачьи растерянные глаза Рихарда, стоявшего позади толпы, не смеющего проявить наглость и разбросать других локтями, чтобы пробиться к ламе, как это делали деревенские. Он немного жалко улыбнулся, и махнул ей рукой подзывая.
– Доброе утро! Тут столько народа, мы даже не ожидали увидеть все это. – Говорил он, отводя глаза, когда она наконец протиснулась сквозь толпу бабулек, охотниц за благословениями. – Мы тут это… – Он замялся, ища в глазах Томаса поддержки, но тот делал вид что ничего не понимает, приветливо улыбаясь Харше. – В общем я хотел извиниться перед вами, – Произнес он с выдохом, словно избавившись от груза. В его руках показалась маленькая коробочка и он торопливо вручил ее принцессе.
– Что это? – Она с любопытством рассматривала яркую оберточную бумагу.
– А вы разверните. Я когда путешествую, всегда вожу с собой сувениры из Германии. И дарю их исключительно тем, кто как-то повлиял на меня. Поэтому он ваш. Надеюсь, вы не выбросите его в первую же мусорку. – Он скромно кашлянул.
Пока Харша разворачивала бумагу и открывала коробочку, из которой показалась маленькая бутылочка со спрятанным в ней крохотным корабликом с парусами, мачтами, и всем снаряжением, Рихард подробно и даже немного нудно извинялся за вчерашнее. На что Харша просто отмахнулась.
– Все это мелочи, забудьте. Я нисколько не обижаюсь. Но скажите, как же вы запихнули туда целый корабль! – Ее глаза были широко распахнуты от удивления. – Как вы смогли протиснуть его через такое узкое горлышко.
Томас рассмеялся её примитивному удивлению. Он хотел было начать рассказывать всю систему, но Рихард жестом оборвал его.
– Вот такое волшебство. У нас в стране тоже бывают волшебники. – И просунул ей в руку плотный конверт. – Передайте это вашему отцу. Я очень благодарен ему за вчерашний вечер. Поверьте мне, но сегодня я словно заново родился. Я не чувствовал такой легкости на душе уже больше двадцати лет.
Харша проникновенно глянула в его светло-голубые глаза и подняв быстро руку, дотронулась до его предплечья, словно пытаясь подарить напоследок ту поддержку, которой хотела поделиться вчера, понимая, что они уже больше никогда не увидятся. Вот как бывает. Этот человек, что вчера вел себя так грубо, оказался на удивление воспитанным и деликатным. Сегодня, вся его натура словно излучала из себя, была воплощением вежливости и субординации. С такими манерами он мог бы прекрасно ощущать себя даже на приеме Владыки нильдаров, что уж говорить о мире людей. Томас настойчиво кашлянул в кулак. Она так долго держала руку на руке Рихарда, что ситуация становилась комичной.
– Точно, я просто задумалась. – Отвечала Харша убрав руку и ничуть не смутившись. – Тогда я тоже подарю вам кое-что. – Она поспешно рылась в рюкзаке. – И это тоже потому, что благодаря вам я кое-что поняла в жизни.
С большим трудом она отыскала в недрах поклажи небольшой камешек размером с пол своей ладони с изображением посередине.
– Это тибетская буква «А». Я сама выточила ее на камне. И тоже надеюсь, что вы не выкинете ее в первую мусорку. – Она чуть наклонилась к ним, словно пытаясь открыть секрет, – Это символ изначальной чистоты нашего ума. В этом слоге заключено всё. – И она тут же быстро отклонилась, спиной вливаясь в людской поток, следующий за гуру. – Абсолютно всё! – она отходила покидая их, смываемая движущейся толпой, улыбающаяся загадочно, рукой машущая, и после прощального крика, пожелавшего им удачи, она слилась с людьми, пропала своей темной головой среди множества таких же голов, покинула их навсегда.
После долгой паузы, когда улицы вновь опустели, Рихард наконец пришел в себя, сказав задумчиво:
– Странно… Такое чувство, что с ними мы были давно знакомы, просто я не могу вспомнить. И вот так внезапно встречаешь, чтобы вновь потерять. – Он остался стоять, погруженный в свои думы, даже когда Томас похлопал его по плечу, приглашая вернуться.
***
Слава о проделках ламы с бензином продолжала распространяться по округе подобно чуме. Да, они привлекли внимание. Да, это того стоило. Из ближайших монастырей поступали приглашения посетить их, на что йогин отвечал решительным отказом. Они шли быстро и ежели кто-либо из встречных желал благословений, то ему приходилось рысью бежать за гуру спешно придерживая перед собой церемониальный шарфик на полусогнутых руках. Но один из просителей все же отличится своей особенной настырностью. Возможно, подозревая о намерении настоятеля с помощью славы йогина сыскать в монастырь больше пожертвований, или может другие обстоятельства толкали гуру Чова давать очередной отказ просившим. Но и после трех отказов, настоятель посылал очередного гонца. На этот раз гуру не выдержал, раздраженно воскликнув, отчего бедный юноша-монах сжался как улитка:
