– Ты слишком рано взялся за них, там сложный устаревший язык, который не понимают даже некоторые носители. Я не понимаю и половины выражений, что ты у меня спрашиваешь. Кстати, когда будет Аймшиг? – Спросила она у Харши.
– Я послала ему сообщение, но он пока молчит.
– И Фислар ушел… Зачем ты сегодня так… – Она поджала губы, но Селдрион не оторвался от книги. Теперь он ничего не спрашивал, а пользовался переводчиком, пытаясь разобраться в контексте.
– Этот мальчик ведет себя как истеричка с розовым бантиком на шее. Я рада что его не будет. – Осипший голос нагини раздался в небольшой гостиной.
– Слышишь, тетя Харша ерунды не скажет. – Поднял глаза старик-Селдрион и оба засмеялись.
Послышался щелчок в замке, Марианна подпрыгнула к двери. Там стоял Аймшиг. С каменным лицом он снимал ветровку, цепляя ее на вешалку.
– Что? – Поднял короткие брови в вопросе. Марианна угрюмо побрела обратно в комнату.
Устав ждать оскорбленного Фислара, она предложила всем садиться за скромный ужин. Аймшиг сходил за бокалом бычьей крови и пил ее через трубочку, как он выразился, чтобы не травмировать дам. Но запах все равно стоял, и Селдрион с выражением тошноты на лице пересел подальше. Харша была вялой, с потерянным аппетитом она ковыряла вилкой кусок сырой рыбы. То и дело вздыхала. Селдрион не очень искренне похвалил торт, не испытывая в жизни любви к сладостям, и теперь Марианна сидела, печально глядя на свечи, понимая что это уже второй потерянный день рожденья в ее жизни, а надо было сбежать с Фисларом, бродить по ночным улицам, подпевать музыкантам в переходах, прыгать по лужам, хрустеть напичканными химией сухариками обязательно с кока-колой, а не сидеть здесь с тремя уставшими от жизни стариками, прожившими столько, что она бы на их месте сама себя похоронила от усталости. Не выдержав вздохов принцессы, Мариэ наконец спросила:
– Харша, что случилось. Ты очень грустная в последние дни.
– Да. Так и есть. – После минутного молчания обреченно отвечала принцесса. – Я потеряла след.
– Что? – Селдрион вскинул брови.
– Я потеряла след того, кого ищу, ради которого я бросила вызов своему отцу, чуть не развязала войну, оставила все свое прошлое, все свою жизнь позади. Потеряла его здесь в шумном кипящем мире. Ведь я не знала совсем, к чему быть готовой. Ваш мир такой…он противен мне, грязный, вонючий, перенаселенный. Как здесь отыскать того, кто мне нужен… не знаю даже. Ума не приложу.
– То есть ты не знала даже зачем сюда идешь? – Удивилась Марианна.
– Я знала. Я должна была найти Его. Но Его здесь нет. Видимо Он очень далеко отсюда. Даже не представляю, как отыскать иголку в стоге сена.
– И что же ты собираешься делать? – Печально протянула Мариэ.
– У меня только одно решение – молитва и пост. – При ее ответе неожиданно для всех Селдрион расхохотался. Аймшиг глянул на него исподлобья.
– Что смешного?
– Та ли это Харша, которую я знаю уже больше тридцати лет? Та ли это принцесса нагов? Кому молиться будешь? – Он заглядывал в ее лицо, а в глазах играли озорные искорки, которые почему-то обидели больше Марианну, чем Харшу. Та была равнодушна ко всему.
– Это не смешно, Сил. Я буду голодать, пока Он не придет ко мне. – В ее голосе звучала твердость.
– Да кто не придет ответь наконец?
– Не твое дело. – Она бросила тарелку на диван, так не притронувшись к еде и молча вышла. Вампир вышел следом. Они опять остались вдвоем.
– Зачем ты так? Теперь и ее обидел. Почему ты такой? Почему вы все такие. Не можете спокойно уживаться друг с другом, относиться с любовью друг к другу. Только и ждете момента, чтобы обидеть, ударить исподтишка. Мой друг из снов говорит, что мы все равны и надо относиться к любым существам с одинаковой любовью. Все заслуживают счастья и не желают страдать. Но страдают. А мы своими грубыми словами только увеличиваем их страдания. Всегда надо говорить мягко, чтобы другим было приятно, ведь им и без того так тяжело жить… Я даже один день не могу провести в спокойствии, без ругани. Как вообще вышло, что мы все стали так несчастны. Я расстроена, ты расстроен, Фислар ушел страдать на улицу, Харша решила заморить себя голодом, да и Аймшиг не особо рад своей судьбе, вон какой мрачный все время ходит. Как такое произошло, скажи мне, Сил? – она с мольбой взглянула на него. Пламя свечей колыхалось, по комнате плясали причудливые тени, то и дело падая на ее сияющее чистотой лицо. Щемящий сердце цветок нежности распускался в его сердце, когда она назвала его так ласково, как обращались только самые близкие друзья, родные, и как она обратилась впервые.
– Не печалься. Ведь не существует тех вещей в жизни, что нельзя пережить кроме самой смерти. Как пришло, так и уйдет. Это не навсегда. Если бы ты знала, сколько невзгод пришлось мне пережить за свою жизнь… Так что после этого, подобное кажется сущим пустяком. – Он говорил с бесхитростной добротой в голосе, – Лучше послушай мой подарок тебе. Ты же любишь стихи. Я готовился целый вечер. – Он засмеялся и медленно прочитал ей отрывок из «Ромео и Джульетты» на английском, который она помнила почти наизусть, боготворя Шекспира.
Ах, если бы глаза ее на деле
Переместились на небесный свод!
При их сиянье птицы бы запели,
Принявши ночь за солнечный восход.
Стоит одна, прижав ладонь к щеке.
О чем она задумалась украдкой?
О, быть бы на ее руке перчаткой,
Перчаткой на руке!
Михаил Александрович
Вскоре бычьей крови стало мало, или просто вкус надоел. Он и сам не понял, как обнаружил себя бродящим по ночным подворотням. В прошлый раз кровь была грязной, не стоило такого повторять. Нужно быть повнимательней. Разборчивей искать жертву. В полутемных комнатках с низкими потолками он не мог долго находиться. Ее запах был повсюду, проникая даже на заплесневевший балкон, когда он выходил подышать воздухом. Может просто частички аромата засели в носу, вызывая в памяти тот вечер, когда она была полностью в его власти. Страх делает кровь вкуснее, а она была до смерти напугана. Теперь не так. Это было нечестно поселиться вместе, все равно что поселить в одной клетке тигра и овечку. Вряд ли они станут друзьями. Старался не бывать с ней наедине. Этот проклятый дэв
26 постоянно следит за ним, чует что-то или уже знает, может мысли читать умеет. Кто его разберет. Да только теперь не успокоиться его нутро, пока не выпьет ее до конца. Только тогда желание прекратиться. Долго же он сохранял устойчивость, живя в крае богини, где не встречал подобных себе за те года, что провел там, сбегая от преследователей. Кровь нильдаров охладила его пыл, и он не пил ее. Ловил крупных животных, бродивших по лесу, усыпляя, впивался в их толстую шкуру – те даже не шевелились. Кровь лошадей, коров, которых нильдары разводили большими стадами. Но после той ночи уже не мог спокойно спать. Если бы хоть кто-то знал, что испытывает вампир, выпивая хоть каплю такой наичистейшей, наполненной нектаром богов крови. Это удовольствие не сравнимо с любым из наркотиков, даже сома не сможет соревноваться. Может потом похитить ее и пить маленькими порциями, чтобы сохранить подольше. Но он знал, что не сможет сдержаться. Нужен контролёр. А она ходит как ни в чем ни бывало, смеется, говорит всякую чепуху. Эта ходячая и говорящая квинтэссенция удовольствия. Нет, он точно не сдержится, не сможет растянуть. А если случится так, что погубит ее, то и нильдар прикончит его в отместку. Так что считай, словно рядом со смертью живешь. Со своей смертельной страстью. Если бы они знали, что означает такой голод. Это не просто, как они говорят – проголодался. Это уголь, который вложили тебе в сердце, и он разъедает внутренности. Горит вечным мучительным огнем желания. Поэтому должен себя контролировать хоть как-то. Харша хочет вернуть амриту, но ведь и та тогда умрет. Может и хорошо, к лучшему. Но когда еще сможет появиться такая, как она, с такой чистотой, благоуханием, которую он мог бы столетиями держать где-то в укромном домике на цепи, чтобы приходить пить понемногу, когда совсем невмоготу. Взять себе помощника, пусть следит за ней и бьет палкой его, если увлечется. Ох, не понимают они, не понимают иссушающей жажды, мучившей его. Только сребровласый понимает. Да и тот не до конца, так бы не позволил ей жить в одной квартире с чудовищем. Тоже привязан к ней, но иначе. Но как можно быть таким идиотом. Ходит, наслаждается тем, как она его посылает. Будучи на его месте, давно бы сделал ее своей. Никому бы не отдавал. Да и нильдар тоже никому ее не отдаст. Как же быть…
