– Не доверяешь мне?
– А как же можно? – Она отвернулась в пол оборота, унося колени, пряча их друг под другом, ногу на другую положила.
– Но почему, что же я сделал? – Она в ответ улыбнулась коварно.
– Мне все нужно перечислить?
– Но я же извинился тогда, хотел подарок тебе сделать. Сама отказалась.
Ее лицо побелело. Селдрион мысленно чертыхнулся, понимая, что в очередной раз проиграл в этой битве на минном поле. С женской логикой невозможно сражаться, потому что ее не существует. Все равно, что бороться с ветром. Только силы потратишь, а ему хоть бы что. Все равно любое оружие направит против тебя. Она поднялась.
– Не помнишь уже, что хотел сделать в тот день? Для чего меня приглашал? И теперь как соловей мне поешь, чтобы поверила. Только я знаю, даже татуировку себе здесь набью – она хлопнула себе по левому запястью, – «Никогда не верь Селдриону». Не помнишь уже? Как потом приходил ко мне после бала с попыткой повторить неудавшееся ранее. Почему я вообще должна тебе верить, если понимаю, что ты видишь во мне лишь мою внешность. Только это. Только сосуд, и все слова твои ханжеские. Ты только на словах можешь говорить о том, что огонь привлекает, а живешь совсем иначе. Только внешность важна. И не надо сравнивать мое положение и твое. Я попала в ваш мир и такого как ты видела впервые. Мне было так приятно, с моей то замученной заниженной самооценкой, что такой как ты, обратил на меня внимание, разговаривает со мной на равных. Только это толкнуло меня на тот глупейший поступок, о котором столько раз пожалела. Для тебя же я не что иное как игрушка. – Она гневно смотрела в сторону, прохаживаясь по комнате. Резко остановилась. – Знаешь, в таких ситуациях как сейчас, если это происходит в книгах, героиня обычно выбегает из комнаты прочь. Но знаешь, что отличает жизнь от книги? То, что сейчас мне некуда бежать. На улице ночь, живем мы в одной комнате, а ты к тому же еще везде меня преследуешь.
Алиса тоже поднялась. Выглядела расстроенно.
– Я же сказал тебе, что теперь многое изменилось. Все уже не так как раньше. Я прошу у тебя прощение за то, что было. Но так терзая меня, ты даже не думаешь, что вообще не имеешь представления ни обо мне, ни о моих чувствах. – Он пересел на диван сурово глядя на пол. – Когда ты ушла к Тиаинэ, ты не знала, как я мучился от одиночества блуждая по замку, где больше тебя нет. Я ждал, что в один из дней слуга принесет мне новость о том, что ты решила вернуться, что у меня появился второй шанс, который я уже не упущу. Но постепенно мне пришло понимание, что ты не придешь. Никогда не придешь. Это так тяжело. – Он поднял на нее свой привычно уставший взгляд, преломляющийся в голубых Алисиных глазах. – Так тяжело понимать, что будь ты хоть трижды царь всех земель, обладая любыми сокровищами, красотой, силой, родословной, да будь ты хоть семи пядей во лбу и прочитай за жизнь хоть целую библиотеку… – Он добавил поспешно. – Да, я прочитал все книги в той библиотеке, а потому перестал туда ходить. Да разбейся хоть в лепешку в попытках угодить. Ничто. Повторяю, ничто, не поможет тебе влюбить в себя женщину. Скорее всего она в отместку полюбит первого попавшегося бездарного нищего уродца. – Он продолжал рассуждать отстраненно, не глядя на растерянную Марианну, словно говорил сам с собой. – Я больше не буду тебе мешать и преследовать тебя всюду. Видимо, я слишком глуп и самонадеян, что не принимаю отказов с первого раза. Поэтому по законам литературы, на которые ты ссылаешься, именно мне нужно сейчас уйти. В ночи со мной ничего не случится, в отличие от тебя. Завтра я соберу вещи и покину этот город. Если ты сильно хочешь, то могу это сделать даже сегодня. Просто мне будет сложно поймать такси в ночное время.
Он поднялся. Марианна стояла не шелохнувшись. Ее словно ударили чем-то тяжелым по голове, и она плохо соображала. Алиса подошла к столу, выпив залпом стакан сока, поставила его на стол стряхнув на пол несколько капель со дна запотевшего стакана. Возле двери подхватив с вешалки куртку, нагнулась чтобы завязать шнурки. Сильный страх овладел Марианной. Страх и сожаление. Она быстро подошла к нему, встав к двери спиной. Загораживая проход.
– Не уходи. Я не отпущу тебя. – В ее лице была решительность. Он вздохнул и молча стоял, спокойно глядя на нее.
– Все-таки так удобно быть с тобой одного роста. – Ни с того ни с сего проговорил он. – Можно видеть так близко твое лицо, твои прекрасные глаза, а раньше мне все время приходилось наклоняться. Посмотри на меня, – он криво усмехнулся, – это я пытаюсь найти хоть какие-то плюсы в своем положении.
– Прости, что наговорила такого. Я больше так не буду. – Марианна дрожала, – Вот видишь, что бывает, когда ты пытаешься меня разговорить. – Она пыталась улыбнуться, но глаза покраснели. – Уж лучше если бы я навсегда замолчала.
– Тише, тише. – Он бережно погладил ее по спине, утешая. Они стояли обнявшись. Марианна постепенно успокоилась, но потом снова начала всхлипывать. Он спросил. – Что такое? Что опять случилось?
– Я так хочу, чтобы ты опять стал собой. – Она вытирала слезы.
– Я тоже хочу стать собой. Это все Харша халтурщица. Сотворила непонятно что.
Но Марианна его перебила.
– Я так хочу, чтобы ты стал собой, и я могла поцеловать тебя. – Он улыбнулся.
– Что мешает тебе сейчас?
– Ты же женщина. – Она отвечала с какой-то детской обиженностью в голосе, что судьба распорядилась не так, как хотелось бы.
– А ты закрой глаза. – Прошептал ей на ухо. Но она сопротивлялась. – Закрой глаза. – Шептал он тихо. – Просто закрой глаза.
Послезавтра
В то время пока Марианна с Селдрионом еще искали способ оформить документы, Харша с Аймшигом пролетели и проехали сотни, тысячи километров, чтобы оказаться в том месте, название которого ей удалось записать после чудесного видения.
Харша до конца не понимала, что нужно делать дальше. Они обошли пешком уже почти весь горный городок и его окрестности, облазили леса, заглядывали чуть ли не в каждую дверь, но ничего не происходило. Они жили здесь уже больше месяца и Аймшиг позволил себе расслабиться, разбавляя свой ежедневный рацион из коровьей крови, кровью людской. Невидимкой он заходил в полуразрушенные бараки к беднякам, спящим вповалку всем семейством на замызганных кусках старых простыней. Иногда долго парил за балконами богатых домов, рассматривая обитателей сквозь пыльные стекла. И когда свет в доме погасал, тихонько крался бережно ступая по прохладной плитке, чтобы впиться в горло очередной одурманенной жертве. За это время он раздобрел, а лицо приобрело здоровый румянец. Харша все видела, но только недовольно цокала языком, предупреждая о возможной опасности. Она и сама в последнее время позволила себе послабление в режиме, ела плотнее и спала дольше. Хотя все время чувствовала бесконечную усталость и навязчивое желание отступить. Невозможно бороться с жизнью каждый день, изо дня в день превозмогая трудности уже на протяжении многих месяцев, которые начинали казаться вечностью. Она злилась на себя, на Аймшига и даже на Учителя, за то что постоянно вынуждал ее преодолевать препятствия, выворачивая себя буквально наизнанку. За то что ничего не давалось даром, как раньше, как она привыкла в прошлой жизни до появления Марианны. Эти долгие бесполезные поиски истощали ее больше, чем тюрьма, где отец морил ее голодом. Но она не подавала виду, будто от самой себя скрывая свое выгорание.
