Хозяйка автоматически подсунула под нос Марианне какую-то еду. Ей так хотелось отвлечь всех обратно к былому разговору, который уже казался совершенно безобидным на фоне катастрофической ситуации настоящего. Но это оказалось почти невозможным. Украдкой, скрывая от самих себя, мужчины неотрывно следили за ее движениями, а она сидела подбоченившись, как бы свысока глядя на всех присутствующих, раскрасневшаяся, наглая и от этого еще более влекущая чем обычно. Без капли стеснения прямо рукой подцепила кусок мяса из хозяйской тарелки. Тут уже и у Фислара отвалилась челюсть. Глядя на то, как она пожирает мясо, которое и в жизни-то не пробовала, он понимал, что все они смотрят лишь на ее жующие губы, облизывающие стекающий жир. Дьявольская красота. Доев, она принялась смачно облизывать пальцы, так что даже женщины попали под гипноз. После этого в полной тишине, повисшей над столом, заерзала на стуле, заламывая руки как при горячке. Голова мотнулась на плохо управляемой шее, и она подперла ее рукой. Потом ей стало дико жарко, и она принялась разбрасывать повсюду свои длинные волосы, положив часть на плечи Фислара, толкнув его несколько раз локтем и чуть не перевернув тарелки. Помахав ладошкой на лицо, она принялась стягивать свитер. Отвлекшись почти насильно от рассматривания ее движений, Фислар повернулся, встретившись со строгим печальным взглядом досточтимого Кунзука. Тот медленно прикрыл веки, будто говоря, что все понимает. Фислар почувствовал, что пора действовать. Встал и заботливо обхватив девушку за плечи, принялся уговаривать ее пойти лечь спать. Но она сопротивлялась. Заплетающимся от алкоголя языком она вдруг закричала, грозя пальцем в небо:
– А я знаю! Знаю всё про вас!
– Знаешь, знаешь, пошли, чудила. – Приговаривал Фислар пытаясь оторвать ее от стула, понимая, что не может этого сделать. Она будто вросла корнями в пол.
– Кто тут из вас беспредельничает, а?! – Марианна ткнула пальцем на ошалевших монахов.
– Ну-ка молчать в моем доме! Приберись, а то выглядишь как проститутка. Позор! – Отрывисто прикрикнул хозяин, стукнув по столу кулаком.
– Ах, ты! – Она медленно поднималась, превращаясь в дикую фурию, и хозяин тоже поднимался, полыхая багрово-красным лицом. – МААААЛЧААААТЬ!!! – Завизжала она диким нечеловеческим воем, поднялся ветер, раскачавший лампочку, взрывной волной прошедший по всему дому, вторя сумасшедшей, грозно шелестя занавесками. Фислар отступил в сторону, когда она схватила стакан, стоящий на столе, и сжала его рукой, смотря неотрывно в глаза мужчине. Стакан лопнул, рассыпав осколки по столу, а рука ее осталась невредимой. Женщины ахнули в страхе, а хозяин, будто кто-то подрезал ему коленные сухожилия, стал медленно сгибаться и сел на место. Удовлетворившись этим, она повернулась к монахам.
– Говорите-ка, кто из вас, негодяев, тут безобразничает! – Но те испуганно молчали как рыбы, не понимая, что она имеет в виду. Сцена была действительно жуткой. – Я вас последний раз спрашиваю, кто посмел прийти сюда, в мои владения и начать проводить свои гадкие, жалкие, отвратительнейшие ритуалы. Говорите, а то сейчас откушу ваши мерзкие головы! – Свирепо рычала она сквозь растрепанные волосы.
Фислар в полнейшем недоумении искал глазами любого из сидящих в комнате, кто смог бы остановить ее. Вокруг стояла звенящая тишина, подобная вакууму, сквозь который он различал лишь своё бешеное сердцебиение.
Наконец заговорил тулку:
– Это был я. – Произнес он спокойно и отчетливо.
– Ах ты подлец! – Скрежетала зубами неузнаваемая Марианна.
Отшвырнув ногой кособокую табуретку Фислара, преграждающую путь, она двинулась прямо на Ринпоче, сверля его исподлобья ненавидящим взглядом.
– Я уничтожу тебя. – Прошептала она прежде, чем все произошло. Спустя несколько часов, вспоминая в одиночестве последовательность событий этого эпизода, Фислар постоянно путался в своих мыслях. Сначала показалось, что, когда она подошла ближе к монаху, протягивая свои руки со скрюченными пальцами, будто хватавшими в воздухе его горло, тот резко поднялся и с сильным придыханием низко зычно произнес: «ПХЭТ!»
76 основанием ладони правой руки ударяя по центру лба обезумевшей. Но уже спустя секунду, когда она валилась на пол, хватаясь руками за пространство, тулку сидел на том же самом месте, в ровно такой же позе, будто бы и не делал никаких стремительных выпадов, способных даже у мускулистого человека сбить ритм дыхания. И на его лице не было тени волнения. Только выражение глубочайшего удовлетворения.
Хозяйка первая вскочила, когда Марианна упала. Нервно сжимая передник, она разглядывала девушку, корчащуюся в судорожных муках на плиточном полу. Марианна лежала терзаясь, скручивалась и извиваясь как червь, держась за живот, то подтягивая, то резко распрямляя обтянутые джинсами ноги. Резко перевернулась, встав на четвереньки, она шумно изрыгнула из себя мутно-зеленую жижу со спиртовым удушающим послевкусием. Фислар мог поклясться, что увидел лежащие в этом месиве четыре блистающих камня, похожих на изумруды, спустя несколько мгновений потемневшие и начавшие таять до тех пор, пока не обратились в расплывчатые комочки глины. Тут же все резко вздрогнули от громкого стука неистово хлопнувшей форточки, ударившей об оконную раму так сильно, что стекло треснуло. Досточтимый Кунзук встал, а за ним и остальные, словно как по команде к действию. Пока он медленно подходил к обездвиженной девушке, каждый быстро нашел себе занятие. Один из его спутников достал из сумки пластиковую бутылку без этикетки и уже наливал жидкость в кружку, другой доставал тексты, раскладывая их по низким столикам, которыми монахи пользовались этим вечером. Хозяин что-то вытягивал из шкафа, а хозяйка побежала на улицу за водой. Лхаце торопливо сворачивала вечернюю трапезу, скидывая всю еду из тарелок в большой чан, будто собираясь ее срочно выбросить. Фислар стоял, растеряно наблюдая, как Ринпоче присел на корточки рядом с девушкой, заботливо убирая с лица спутанные, мокрые от пота волосы. Когда матушка вытерла лицо и шею несчастной влажной тряпкой, а монах прыснул на нее водой из неопознанной бутылки, тулку кивнул Фислару.
– Надо отнести ее в комнату.
И Фислар уже совершенно свободно поднял легкое обмякшее тело, вспоминая, что вот-вот и десять минут назад он не мог даже на сантиметр сдвинуть ее со стула.
Когда больную уложили на кровать, она очнулась и холодными пальцами зацепила ладонь стоящего рядом Ринпоче.
– Не уходите, пожалуйста. Прошу вас. Не оставляйте меня одну.
И он присел на кровать, утешающе глядя на изможденное лицо и произнес:
– Конечно же я не уйду. Мы будем охранять тебя. – И аккуратно убирая волосы со лба, заботливо поглаживая ее по макушке, добавил. – Спи спокойно, они не придут.
