Дебаты по поводу включения секс-услуг в расчеты выявили один из недостатков показателя ВВП: он не учитывает благополучие нации. Например, если сразу 100 человек лягут в больницу с сальмонеллезом, работа и ресурсы, направленные на их лечение, считаются экономической активностью. Они приносят пользу экономике. Но никто никогда не скажет: «Чем больше людей болеет, тем лучше». Если высокий ВВП – это хорошо, а низкий – плохо, то развитие секс-индустрии – это плюс, хоть она и противоречит действующему законодательству и держится на людях, которые могут пострадать от любой связанной с ней деятельности. (Здесь я не оцениваю секс-услуги с точки зрения морали – это тема для отдельной книги. Но мы знаем, что работают в этой сфере в основном женщины, а индустрия часто связана с торговлей людьми и организованной преступностью.)
В то же время ВВП не учитывает бесплатную работу – только товары и услуги, которые продают и покупают. Рабочая сила обменивается на зарплату. Неоплачиваемая работа – присмотр за детьми, уборка помещений, приготовление пищи, уход за инвалидами, больными и престарелыми родственниками, чем обычно занимаются женщины, – не признается. Среднестатистическая британская женщина 1352 часа в год работает бесплатно, но такой труд миллионов женщин систематически игнорируется официальными данными.
Вот здесь-то и забывают напрочь про женские ценности. Когда экономисты рассчитывают показатели успеха, по которым мы оцениваем общество, они не учитывают подвиги во имя любви. И это абсурд: когда 100 человек уделяют время готовке для семьи или заботе о других, их труд положительно влияет на общество, но считается экономически бесполезным, поскольку не компенсируется. Таким образом, такая структура, как ВВП, умаляет ценность бескорыстной заботы, которую в основном проявляют женщины, но в то же время высоко ценит незаконную форму преимущественно женского труда (секс-услуги).
Исторически экономисты отказывались давать количественную оценку ценности работы по дому, объясняя это тем, что ее слишком трудно измерить. В последние несколько десятилетий экономистки-феминистки придумали несколько моделей для оценки женского труда. Например, проводятся опросы, где люди сообщают, что сделали за каждый час, а статистики оценивают, сколько нужно было бы заплатить кому-нибудь другому за выполнение тех же задач. Эти модели используются официальными органами, в том числе Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Британское управление национальной статистики вычислило, что в среднем женщины должны получать 269 фунтов в неделю за работу по дому166.
Есть и другие вопиющие несоответствия в том, как статистики оценивают традиционно женские и мужские виды труда. Государственные расходы на дороги и порты классифицируются как инвестиции в инфраструктуру и считаются жизненно важными для улучшения экономической активности, а государственные расходы на уход за детьми – нет, хотя общенациональное предоставление услуг по уходу за детьми было бы ценным для экономики. Многие (скорее всего, женщины) получили бы рабочие места, а у родителей появилось бы больше времени на участие в других сферах экономики. В США сенатор Элизабет Уоррен призывала считать уход за детьми инвестицией в инфраструктуру167, а исследования показывают, что отсутствие доступного ухода за детьми может сдерживать экономический рост в развитых странах168. Материнская занятость в Великобритании очень низкая по сравнению с другими развитыми странами: есть огромное количество женщин, которые могли бы вносить экономический вклад, если бы только получили возможность быть матерями и сотрудницами одновременно. Если бы в Великобритании услуги по уходу за детьми были настолько же распространены и доступны, как в скандинавских странах, которые находятся гораздо ближе к гендерному равенству, на работу бы вышли 1,4 миллиона британских женщин. Они смогли бы догнать мужчин в экономическом отношении и построить светлое финансовое будущее для себя169.
Уход за детьми – такая же важная общественная услуга, как транспорт или здравоохранение, которые субсидируются государством, потому что иметь население, которое может ездить на работу и зарабатывать, экономически выгодно. Уход за детьми – невидимая сила во благо экономики. Без него нагрузка на финансы семьи ограничивает потребление, меньше взрослых людей экономически продуктивны, поскольку вынуждены оставаться дома и не ходят на работу, и эти взрослые платят меньше налогов. Высокая стоимость ухода за детьми может снижать рождаемость170.
Экономическое неравенство лежит в основе социальной и политической борьбы, которая продолжается во всем мире. О нем здорово написано в следующих книгах: «Кто готовил Адаму Смиту?» Катрин Марсал, о которой говорилось выше, «ВВП: краткая история, рассказанная с пиететом» Дианы Дойл и «Экономифы: 11 ошибок экономики» Дэвида Оррелла. Гендерная сторона этого неравенства должна быть сутью любой дискуссии о том, как нам решать эти проблемы. Растет признание того, что предположения, на которых держится мейнстримная экономика, чрезмерно упрощены, грубы и не способны уловить человечность в мужчине, женщине и экономике.
6. Когда правительство игнорирует гендер
В Великобритании живут женщины (в том числе и я) с редким генетическим заболеванием, которое постепенно ограничивает возможность стоять и ходить. Оно называется липедема, или жировой отек. Жировые клетки заполняются гликозаминогликанами (длинноцепочечным гелем), что закупоривает лимфатическую систему организма и приводит к болезненным отекам и синякам. Из-за того, что в жировых клетках не содержится жира, его невозможно сжечь при помощи диеты или тренировок. Пораженная ткань разрастается в области рук и ног, а затем распространяется по всему телу подобно раковой опухоли.
От липедемы страдают только женщины. Это заболевание мало исследовалось, но ученые знают, что оно связано с женскими гормонами, так как липедема возникает в период полового созревания и ухудшается во время беременности, менопаузы и при использовании оральных контрацептивов. Из-за этого заболевания, которое продолжит прогрессировать на протяжении всей жизни, я буду прикована к инвалидному креслу к 45 годам, если не сделаю операцию. (Мне повезло. Есть молодые девушки лет 20, которые уже не могут ходить из-за липедемы.) Но Национальная служба здравоохранения (National Health Service, NHS) отказывается оплачивать операцию. Объясняют это тем, что для лечения необходимо убирать жировые клетки с помощью липосакции, а она классифицируется как косметическая процедура – NHS такое не покрывает. Но при этом на виагру тратят по 88 миллионов фунтов стерлингов в год171.
При этом женщины, страдающие от липедемы, не могут прийти в любую клинику пластической хирургии и заплатить 5 тысяч фунтов за липосакцию, взяв на это кредит. В Великобритании есть всего четыре хирурга, которые умеют лечить это заболевание. Стоимость их услуг оценивается минимум в 50 тысяч фунтов на пациента. Поэтому женщинам приходится снимать средства с пенсионных вкладов или брать огромные займы на лечение, что ставит их в небезопасное финансовое положение. Когда заболевание развивается до такой степени, что человек не может ходить, некоторые теряют работу: женщины уходят на пенсию раньше срока или вынуждены уволиться с должности учителя или медсестры, потому что больше не могут стоять. Липедему внешне можно спутать с ожирением. Из-за этого женщины сталкиваются со стигматизацией и дискриминацией. В главе 13 есть информация о том, как девушки с большим весом получают маленькую зарплату.
