Последствия носят локальный характер, поскольку неравенство в уровне благосостояния ложится тяжелым бременем на мужчин и усложняет жизнь всем, кто занят уходом за другими людьми. Эти проблемы сохраняются на протяжении многих лет, потому что неравенство создает ограничения для следующего поколения. Состоятельные люди приносят пользу экономике на более глобальном уровне, потому что они платят больше налогов, больше тратят, вкладывают средства в собственное образование и лучше контролируют свою жизнь, а их семьи при этом не бедствуют. Если на рабочих местах улучшится ситуация с этническими меньшинствами (среди них ниже число работающих женщин и выше разница в оплате труда), то британская экономика получит от этого дополнительные 24 миллиарда фунтов910. Равноправие полов в какой-то степени зависит от выбора человека (например, работать или нет). Это необязательно нормативный идеал. Однако в капиталистическом обществе независимость человека, его влиятельность и возможности для самоопределения во многом определяются доступом к богатству. Исторически у женщин такого доступа не было, и даже сегодня существуют структурные барьеры. Деньги остаются последним аспектом гендерного неравенства, с которым еще предстоит как следует разобраться. И я считаю эту область наиболее важной. На мой взгляд, нельзя быть феминисткой и не интересоваться деньгами. Невозможно бороться с гендерным неравенством и игнорировать его первопричину – деньги.
Эта книга написана с позиции жительницы Западной Европы с акцентом на западноевропейскую культуру. Я выбрала такой ракурс, потому что в западных странах люди склонны считать, будто неравенство побеждено. Это не так. Скрытое неравенство продолжает существовать в области денег и благосостояния.
Очевидно, что женщины в странах с развивающейся экономикой сталкиваются с финансовым неравенством и материальной депривацией (зачастую их положение хуже, чем у жительниц Запада). Однако у этих проблем зачастую иные причины, которые требуют других решений. Экономика развития – дисциплина, которая за последние 20 лет претерпела значительные изменения благодаря деятельности Абхиджита Банерджи, Эстер Дюфло и Майкла Кремера. В 2019 году они стали лауреатами Нобелевской премии по экономике. Хочется верить, что в будущем появится еще больше работ, которые помогут искоренить бедность.
Несколько слов о делении на гендеры. Когда я пишу «женщины», то обычно имею в виду цисгендерных людей. Это объясняется тем, что нам доступно мало данных о связи финансового неравенства и гендерного разнообразия (или сексуальной идентичности). Однако, где это возможно, я старалась включить больше информации. К примеру, крупные британские компании должны отчитываться по гендерным различиям в оплате труда, и под этим понимается разница в заработке мужчин и женщин. Но неясно, в какую категорию записать трансгендерных и небинарных сотрудников, которых нельзя однозначно отнести к «мужской» или «женской» группе11. Мы не знаем, как обстоит ситуация с благосостоянием и зарплатами у людей, которые не вписываются в бинарную гендерную систему. Этот пробел в знаниях необходимо устранить.
По тем же причинам в некоторых местах я использовала местоимения, которые характерны для гетеросексуальных отношений. Недостаток данных означает, что влияние брака и разводов на личные финансы и пенсионные накопления представителей ЛГБТК+ просто не зафиксировано. К тому же женщины и мужчины, находящиеся в длительных отношениях, склонны переходить к традиционным гендерным ролям, когда рождается ребенок или требуется уход за близким.
Я также понимаю, что невозможно что-либо обсуждать или представлять, не демонстрируя определенную интерпретацию этого предмета или субъекта. Не существует единственно верного способа «быть женщиной». Однако любая книга, фильм, реклама или другое творческое произведение, в котором есть женщины, изображают их определенным образом.
Когда девушек раз за разом показывают в одном и том же свете, это непреднамеренно укрепляет существующие гендерные нормы. Когда в книге я упоминаю стереотипного мужчину (кормильца семьи) и стереотипную женщину (хранительницу очага), знайте: я использую эти образы только из-за того, что на них основываются имеющиеся данные. Моя мысль заключается в том, что старая модель отношений продолжает существовать, потому что ее поддерживает структура общества, в котором мы живем. Несомненно, ярлык «сиделка» неактуален для многих женщин, которые не приняли на себя такую роль. Но, к сожалению, дискриминация по половому признаку сохраняется вне зависимости от того, встаем мы на позицию человека, ухаживающего за другими, или нет.
В начале 2020 года работа над книгой была закончена, но мир внезапно охватила пандемия COVID-19. Она привлекла внимание к экономическому неравенству женщин. Когда во всех странах вводили локдаун, женщины продолжали подвергать себя риску заболеть, будучи поварами, уборщицами и медицинскими работницами среднего звена. Половина медперсонала первой линии зарабатывает меньше МРОТ, и при этом среди них в четыре раза чаще встречаются договоры почасового найма, которые ставят людей в незащищенное положение12.
Политики внезапно стали называть этих женщин «особенно важными работниками», однако за словами не последовало никаких законодательных инициатив, которые позволили бы им зарабатывать достаточно, чтобы оплачивать счета и кормить семью. Их условия труда не улучшились, и с ними не подписали новые договоры, которые гарантировали бы еженедельную оплату. Вся страна регулярно аплодировала медикам, выглядывая из окон. Но я думала: неужели это лучшее из того, что мы можем сделать?
В ответ на пандемию правительства всех стран мира изменили взгляд на приемлемую экономику. Британские консерваторы оставались правящей партией более десяти лет. За это время они сократили бюджет на соцобеспечение до минимума и спокойно относились к росту бездомных и бедных среди женщин, а школы и больницы оказались на грани банкротства. Но ситуация изменилась. К июню 2020 года правительство потратило дополнительные 190 миллиардов фунтов – это больше, чем весь годовой бюджет на здравоохранение13. Такой уровень трат прежде считался или совершенно неприемлемым, или даже аморальным.
В то же время 20 стран мира с наиболее сильной экономикой держались на плаву, потому что правительство к концу мая выделило поддержку в размере 9 триллионов долларов14. Похоже, что решения о трате столь внушительных средств принимались без излишнего внушения. Редко когда экономика переживает такие потрясения.
Если из пандемии COVID-19 можно извлечь один урок, то он будет таким: нам постоянно твердят, что существующее положение вещей в экономике менять нельзя, социальные реформы невозможны – однако наступает день, когда все это оказывается неправдой. В этой книге я затрагиваю вопросы, которые по своей сути являются результатом сексистских и дискриминационных решений правительства в области расходов, а также другие проблемы, характерные только для женщин. Все мы выиграем от того, что политика будет пересмотрена.
Мы живем в уникальное время – время перемен, которые происходят раз в поколение. Крайне важно, чтобы феминистки извлекли выгоду из этого момента. Нам нужно сделать так, чтобы потребности женщин встали на первое место политической повестки, пока общество восстанавливается от последствий пандемии.
