Он виновато опустил голову. Я посмотрела в сторону Гондукк, что стояла возле стеллажей, окутанных сумраком теней, отбрасываемых потолком. Валькирия внимательно следила за каждым моим движением.
– Ты всегда отлучаешься по ночам на охоту, убеждая в этом свою жену? – я спустилась по ступенькам к мужчине.
– Нет, госпожа, – честно признался он.
– А где же ты пропадаешь, если не утоляешь жажду за пределами своего дома?
– Я посещаю своего близкого друга, – отвечал он, и мне не удалось уличить его во лжи.
– Друга? – удивилась я. – Он смертный?
– Да, госпожа.
– Какие у тебя дела могут быть со смертными? Разве водит дружбу волк и овечка, которой суждено стать ужином для хищника? – допрашивала я.
– Оставим волков, моя дорогая! – прервал мои философские размышления Аро.
Я бросила в его сторону недовольный взгляд, но он лишь блаженно улыбнулся в ответ.
– Что тебя связывает с этим человеком? – опустившись на уровень пленника, спросила я, приподнимая за подбородок его голову, дабы увидеть истину в его глазах.
– Это… – начал было он, но замолчал.
– Отвечай, – мягко приказала я.
– Я не смею, госпожа.
– Отвечай! – громче и настойчивее повторила я.
– Мы любовники… – почти неслышно пробормотал он.
– Повтори, что ты сказал? – мне показалось, что я брежу.
– Мы любовники, моя госпожа! – громче произнёс он.
Я отпустила его голову и медленно поднялась на ноги, поворачиваясь к старейшинам, недоумевая глядя на главу клана. Я искала ответ в его взгляде, но он лишь усмехнулся, оставив право решать судьбу вампира за мной.
– Согласно шестому пункту закона Вольтури, звучащего следующим образом "Предательство, как и измена супругу, карается смертью", я обязана вынести самый суровый приговор, поскольку нет конкретного указания на пол того, кто является причиной измены, а сам закон одинаков и для мужей, и для жен. Однако, обладая рядом сомнений относительно справедливости грядущего решения, я должна выяснить ещё кое-какие обстоятельства.
Алард поднял на меня взгляд полный искренней надежды.
– Твой любовник знает о твоей истинной сущности? – строго спросила я.
– Да, госпожа, – окончательно оставив всякую веру во спасение, сдался он.
– Тогда ты нарушил два пункта закона: шестой – об измене, и седьмой – о раскрытии тайны клана.
– Так значит и в шестом я обвинён?
– Знаешь, – я остановилась возле него, – все вампиры всегда были гетеросексуальны. Ты первый, кого я встречаю с иной точкой зрения. Но по сути дела, у нас принято, чтобы особь мужского пола вступала в связь с особью женского пола, а всё остальное – извращение. Хоть где-то мы соблюдаем божьи заповеди, – я слегка усмехнулась. – Но, по сути дела, ты же изменил своей жене, значит, нарушил закон, но для тебя будет достаточно и седьмого пункта. Его несоблюдение тоже приводит к смерти.
Я посмотрела в сторону дверей, закрытых на массивный засов. Там стояли двое подданных Вольтури.
– Феликс, Деметрий, – обратилась я к ним.
Они в мгновение ока возникли возле меня, отстранив жену обвиняемого, взяли его за руки по обе стороны от него, а я тем временем обхватила руками его голову, глядя ему в глаза.
– Алард Ванчелли, – выносила я приговор, – согласно законам клана и требованиям тайного мира за нарушения шестого пункта об измене супругу и седьмого – об открытии своей вампирской сущности смертным, данными мне полномочиями от старейшин Вольтури, приговариваю тебя к смертной казни без права на помилование, которая будет произведена сию минуту.
Я подняла взгляд, избегая его мольбы о пощаде, что пылала в его глазах, сильнее обхватила шею бессмертного и одновременно со своими помощниками рванула голову вверх. Тело вампира пало на мраморный пол. Я отбросила часть его плоти, оставшейся в моих руках, приказала поджечь останки.
Алек поднес факел и мертвец вспыхнул горящим пламенем.
Я подошла к Аро, требуя утверждения своей правоты.
– Ты всё верно решила, – подтвердил он. – Однако, если так дальше пойдёт дело, мы будем вынуждены внести изменения в древний закон, написанный нами несколько сотен лет назад, – усмехнулся он.
– Впервые сталкиваюсь с подобным среди бессмертных.
– In spiritu de tempore
23, моя дорогая… – протянул он задумчиво.
Новоиспеченную вдову вампира увели. Теперь ей предстояло начать свою бессмертную жизнь с начала.
– Никогда не задумывалась, – начала я, ровными шагами меря помещение, – что происходит с теми, чей супруг или супруга пали жертвой правосудия…
Аро печально посмотрел на меня, но я не осмелилась заглянуть в его глаза.
– Они находят смертного, обращают его и, спустя некоторое время, вступают с ним в брак, – ответил мне Кай.
– Почему же ты не поступил так? – обратилась я к белокурому вампиру.
– После смерти Афинодоры, я встретил лишь одну девушку, Анастасию, но и с ней судьба распорядилась жестоко.
– А ты Маркус? Всё ещё тоскуешь по Дидиме? – повернулась я к другому старейшине.
– Она была единственным светом в моей жизни… – глухой голос собеседника осыпался о стены.
Я устремила взгляд на Аро. Он молча смотрел на меня, изучая моё поведение. По правде говоря, я и сама не понимала, чего я добиваюсь этими вопросами.
– Что на счёт тебя? Ты тоже выбрал меня после смерти Сульпиции? – не сдержала я своего разъяренного любопытства.
– Прекрати! – лёгким движением встав с трона, прошипел он.
Его бесшумный шаги остановились возле меня.
– Ты же всё сама знаешь… – прошептал он, уложив бережно мой выбившийся локон, подобно остальным.
– Знаю, – я слегка отшатнулась от его прикосновений.
Почему-то мне не хотелось чувствовать его близость. То ли совесть заставляла меня прятать взгляд и уходить от мужа, то ли отвращение, накопившееся за долгое время моего прибывания среди членов клана. Одним словом, я стремилась избегать общества Аро.
– Что с тобой? – заметил он мою холодность, но в его голосе я услышала недоумение и лёгкие нотки угрозы, смешанной с любопытством, словно он препарировал меня, как лягушку.
– Мне осточертело быть судьей и палачом, словно цепной пёс Вольтури! – фыркнула я, зажимая в горле правду.
– И давно? – не унимался он, внимательно разглядывая мою мимику.
– Не настолько, чтобы отказаться от своей роли в клане.
– Тебе стоит развеяться, отдохнуть… Быть может, отправишься к родителям, в Россию? – он усыплял меня бархатом своего голоса.
