– А фанатичный ученый? Доктор Бергер? Он был твои третьим мужем, с которым ты прожила с 1879 по 1925 год! Что ты скажешь о нем?! Он – единственный, кому ты открыла свою уникальность! Он не ставил на тебе опыты, а жаль, иначе я бы убил и его!
– Будь ты проклят! – выпалила я. – Всю мою жизнь ты чинил козни моим близким, лишал их возможности прожить их собственные судьбы. Ты уничтожал всё то, что мне было дорого! Не смей говорить о нашей с Люцианом дочери, что она – исчадие ада. Единственный, кто заслуживает такового названия, это ты!
Я встала с постели, оделась, пока он бесцеремонно разглядывал моё тело, укутанное лишь ранними лучами солнца.
– И ты вернешься к нему? После того, что он сотворил?! – усмехнулся Аро, пока я, достав дорожную сумку из шкафа, складывала в неё свои вещи.
– Конечно, вернусь. Он ни разу меня не предавал, всегда был честен и по-настоящему заботился обо мне. Ты же видел, когда касался меня, что нам с ним пришлось пережить, справляясь с последствиями моего возвращения в человеческую сущность. Меня воротило от вида продуктов красного цвета. Он вытаскивал меня из вечных мук, чтобы снова подарить мне жизнь, которую ты отнял, превратив меня в вампира!
– Ты сама этого хотела! – закричал Аро, резко сев на кровати.
Я замерла, ведь он был прав. Пару секунд я бесцельно смотрела ему в глаза, стоя в трёх метрах от него, а потом, собравшись с мыслями, решила бросить в его душу тяжелый осадок.
– И ты поверил, – усмехнулась я.
Он опешил.
– Ты… ты обманула меня? Но… – удивленно бормотал он. – Как тебе это удалось?
– У всех свои лазейки, – кокетливо улыбнулась я и застегнула замок на сумке.
Я направилась к двери, но он в одно мгновение перегородил мне путь.
– Аро, бессмыслены все те слова, которые ты сейчас хочешь сказать, – пояснила я свою позицию.
– Тем не менее, – не согласился он. – Я… – он подбирал слова. – Я хочу, чтобы ты знала: если ты когда-нибудь захочешь вернуться… или тебе просто наскучит жизнь среди варваров… помни, что я буду ждать тебя. Через день, неделю, год или века… Я буду готов снова принять тебя и твою дочь, несмотря на то, что не я её отец.
– Я благодарю Бога, что это так.
– Не будь так строга ко мне.
– Знаешь, если бы ты был маленьким, наивным ребенком, или хотя бы смертным, которому отведено несколько десятков лет, то я бы смогла простить тебя, ведь ты совершил бы все свои самые гнусные поступки по глупости. Но тебе три тысячи лет. Ты знаешь, что такое жизнь и смерть. Неужели тебе нужно рассказывать, что есть добро и зло?
– Ты будешь ненавидеть меня, презирать, но, когда в один прекрасный момент ты захочешь избавиться от груза, который на тебя взвалит твой… – он замолчал, находясь в поиске подходящего синонима к тем словам, что вертелись у него на языке, и наконец нашел его, – ликан… я буду здесь, готовый снова назвать тебя своей женой и госпожой Вольтури.
– Нет, Аро, этого не случится, – твердо решила я.
– Не говори так, ведь ты не знаешь, что будет через столько времени…
– Пропусти меня, – попросила я.
Он уступил мне дорогу, открыв дверь передо мной. Я вышла в коридор, подошла к ступеням лестницы и обернулась.
Аро стоял босиком на каменном полу, обернутый простыней от пояса и ниже. Глаза выражали неподдельную грусть, а рубиновый цвет, казалось, угас, хоть среди ночи и пылал огненным пламенем.
– До встречи, госпожа Вольтури, – через силу улыбнулся он.
– Прощайте, господин Вольтури, – ответила я и сделала первый шаг прочь от него, навстречу Люциану.
По пути в аэропорт я заказала билет на самолёт, пока Деметрий вез меня в Пизу.
– Я так понимаю, – начал было он говорить о моём отъезде.
– Правильно понимаешь, – сказала я, не дослушав его слов.
– И Вы не думаете возвращаться? – уточнил он.
– Давай не будем об этом, – с сожалением попросила я.
Он остановил машину на обочине на полпути от Вольтерры, повернулся ко мне.
– Благодаря Вам когда-то я решился на признание Джейн. Она была ледяной, замкнутой, любила только своего брата и поклонялась Аро, как божеству. Теперь ближе меня у неё никого нет, – уверенно говорил Деметрий.
– Я помню нашу с тобой беседу в книжном магазине, – тепло улыбнулась я, возродив в сознании тот диалог.
– Я прошу Вас, умоляю, – продолжал он, – одумайтесь. Ещё не поздно всё исправить, и Аро снова примет Вас, я в этом уверен. Да, мы жестокие, кровожадные и безжалостные создания, однако мы способны любить, но при этом только одно существо, будь то человек или вампир… Мы ему отдаемся без остатка и посвящаем ему все свои мысли и переживания. Мы убиваем ради этой любви, потому что свято верим в эту религию.
– Деметрий, я знаю, что ты очень хочешь благополучия для своего клана, и всё это безумно верно. Так и должно быть. Но с чего ты взял, что я и есть то желаемое благо для одного из старейшин?
– Он без Вас становится другим, таким, каким был все предыдущие столетия. Это невыносимо, ведь тогда он жаждет крови и смертей. Ему становится наплевать на чувства. Он вершит правосудие, даже если оно заключается немного в другом. Он превращается в машину, которая лишена сердца.
– То есть, он превращается в вампира? Как-то странно это звучит, не находишь?
– Вампиры тоже способны на эмоции, госпожа. Вы же не позволяете ему испытывать их, уезжая сегодня из Вольтерры. Сегодня и навсегда. Я верно всё понял?
– Верно, Деметрий, верно… – вздохнула я.
– Я не говорю, что он плохо относится к нам. Мы его ближайшие слуги, мы бесконечно преданы ему, и он ценит нас за это, но… Мы все видим, как ему тяжело без Вас. Он ищет утоления своего… голода в убийствах, в заговорах и кознях. Это убивает его, хоть он всё надеется, будто это спасает его от гибели.
– Я не могу вернуться сейчас. Ты это должен понять. Только прошу тебя об одном: не позволяй ему терять надежду, не давай ему забывать обо мне. Утром он сказал мне, что однажды я вернусь, и, пускай я уверенно ответила ему, что этого никогда не случится, я знаю, что он прав. Рано или поздно это произойдет, а пока что… Боже, Деметрий, ты же всё прекрасно понимаешь… У нас впереди целая вечность, и никто не знает, что нас ждёт в будущем. Но сердце желает сразу двоих, и я вынуждена сожалеть о том, что не могу утолить этого желания.
– Ваш сын, Адам, каждый день находясь вместе со своим отцом, не позволит ему забыть о том, кем была его мать и как Аро любил её и будет любить, наверное, до самой своей кончины.
– Отвези меня, пожалуйста, в аэропорт. У меня скоро рейс, – попросила я.
Он снова завел машину, и мы поехали в сторону Пизы.
В зале ожидания он проводил меня к посадке, ещё раз поблагодарив за те советы, что я давала ему на протяжении всего нашего знакомства. Я печально улыбнулась на прощание, по-дружески обняла его и отправилась в самолёт. Через полтора часа я буду в Будапеште. Вот только хочу ли я этого на самом деле?
