– Прости меня, – прошептала она сквозь слезы. – Я причинила вам столько неприятностей, что моя смерть – была бы лучшим выходом для всего клана.
– Прекрати, – остановила я ее негативные мысли. – Не вреди ребенку плохим настроением.
В резиденции была суета. Мы готовились принять бой и выступить против Одона. Не ему устанавливать правила на территории Вольтури!
– Это безумие! Это невыносимо! – без единой эмоции повторяла Соня, схватившись за волосы.
– Ожидание смерти подобно, – заключила я и вышла из комнаты.
Аро сидел в тронном зале и беседовал со своими братьями.
– Останешься с ней, – обратился он ко мне. – Карлайл будет с вами. Агнессу заберешь с собой. Укроетесь в самой дальней комнате резиденции.
В зал влетел Люциан в образе ликана и, приняв образ человека, оставшись нагим, подошел к старейшинам.
– Оборотни наготове! – сообщил он.
Аро осмотрел его и повернулся ко мне, чтобы поймать на моем лице эмоции при виде обнаженного бывшего любовника. Он не нашел ничего. Сейчас все мои мысли были заняты только одним – уберечь дочь и Соню от Одона.
День близился к закату. Все внимание было сконцентрировано на стенах резиденции, где распределились слуги Вольтури. Внутри ждала армия вервольфов.
Луна медленно выплывала из-за темного леса, заставляя сердце биться чаще. Я взяла Агнессу за руку и повела в убежище. Здесь была жена Люциана и доктор Каллен. Это была небольшая комната в башне, окруженная толстыми каменными стенами.
– Ты будешь со мной? – взяв мою ладонь замерзшими пальцами, прошептала Соня.
– Да, – с сочувствием ответила я.
– Ох, во что вы себя впутали! – тихо произнес Карлайл, подойдя ко мне.
Я ничего не стала ему говорить. Слишком тяжело мне давались слова. Я прижала к себе дочь и села в небольшое кресло, усадив ее на коленях.
За толстыми прутьями решетки на окне раздавались голоса подданных Вольтури. Я услышала, как часы в тронном зале бьют полночь. Луна заглянула в нашу комнатку и осветила мрак, царивший меж нами.
Внизу раздался чей-то пронзительный крик, и я подбежала к окну. Это был Рейз, который объявил о приближении потомков Виктора. Я всмотрелась в темноту, разрываемую лунным светом. Аро гордо стоял на крепостной стене и наблюдал за огромным полчищем вампиров, несшихся на нашу территорию.
– Что там? – послышался из глубины комнаты голос Сони.
– У нас численное преимущество… – успокоила я ее.
На моих глазах происходило невыносимое. Многих слуг Вольтури раздирали на части огромные клыки врага, оборотни отрывали головы соратникам Одона, а старейшины нашего клана бились на равных со всеми членами семьи.
– Аро… – бережно прошептала я.
Соня подошла ко мне и вгляделась в кровавое месиво, кипевшее внизу. Вожак ликанов забрался на стену, отражая удар одного из атакующих, но тот сбросил его на каменные плиты.
– Люциан! – вонзился вопль Сони в стены комнатки.
Она схватилась за живот и упала на пол, хоть Карлайл и успел подхватить ее.
– Кажется, началось… – объявил он.
Мы постелили одеяло на полу. Я принялась ему ассистировать: подала воду, чистую ткань и все необходимое.
– Обе внимательно слушайте моих указаний, – строго произнес он.
Я помогла ему помыть руки и высушить их. Агнесса села в кресло у двери и отвернулась к стене, поскольку я не позволила ей наблюдать за происходящим.
– Эти роды будут трудными, – признался он.
– Я все вытерплю! – простонала Соня, сдерживая боль.
Внизу, в темноте Вольтерры раздавались крики, звуки рвущейся плоти и падений. Здесь у нас начались схватки.
– Посмотри, прошу, что с Люцианом! – схватив меня с неимоверной силой за руку, умоляла она.
Я поднялась и подбежала к окну. Его нигде не было видно. Страх сковал мое тело.
– Все в порядке, – солгала я и вернулась к Карлайлу.
Он разорвал бинты, а Соня вцепилась замерзшими пальцами в одеяло и закричала. Ребенок вырывался наружу, разрывая материнскую плоть.
Она потеряла сознание.
– Может это и к лучшему, – произнес доктор Каллен, зажимая кровоточащий сосуд.
– Говори, что делать, – стараясь оказать хоть какое-то содействие, пробормотала я, находясь в стрессовом состоянии.
За дверью раздался шум. Я не знала, что там происходит, но не могла отказать в помощи Карлайлу. Петли оборвались, и в комнату вломился варвар. Он схватил Агнессу и вытащил в коридор.
Я поднялась и бросилась вслед за ним, оставив Соню на попечение нашего друга. Я бежала по темноте, чувствуя лишь запах своей дочери и, преследуя тварь, похитившую ее. Так мы добрались до тронного зала, где шло сражение.
Потомки Виктора передвигались не так быстро, как Вольтури, и мне удалось нагнать эту мразь. Агнесса выскочила из его рук, но тут же попала в цепкие лапы Одона.
– Вот и дочь Аро, – самодовольно произнес он.
Я поднялась с пола, и мне тут же заломили руки.
– И его жена… – добавил Одон и повел нас за собой в сопровождении своих соратников.
Нас вывели во двор резиденции. Глава вражеского клана, придерживая Агнессу за волосы и, бросив меня на колени, громко призвал Аро.
– Иди сюда! – кричал он. – В моих руках все то, что тебе дорого!
Бой был окончен, и вокруг нас поднимались воины: ликаны, слуги Вольтури и Одона.
Мой муж сломал изнутри решетку на окне комнатки, в которой была Соня и Карлайл, и, выпрыгнув, приземлился прямо перед нами. Сзади к нему подступились Маркус и Кай. На губах Аро была человеческая кровь.
Он посмотрел мне в глаза, и я сложила все факты в единую картину, поняв его абсолютно без слов. Что он делал в башне, почему с его клыков стекала алая жидкость… Я осознала все, что произошло несколько секунд назад в двадцати метрах над нами среди каменных стен, где родился ребенок Люциана.
– Браво, Одон! – с восхищением воскликнул Аро и зааплодировал сопернику.
Потомок Виктора сначала опешил от такого неадекватного поведения Вольтури, но потом, слегка дернув волосы нашей дочери так, что она вскрикнула, он заговорил.
– Слушай меня, Аро! – приказал он.
– Я этим и занимаюсь… – усыпляюще заметил мой муж.
Он тянул время, пока там, над нами происходило перерождение Сони.
– Я убью твою жену и твою дочь, если ты не выдашь мне дочь Виктора!
– Начни с жены, – попросил Аро, улыбнувшись мне.
Я лишь успела усмехнуться, когда меня схватили чьи-то руки и зажали горло. Передо мной сверкнул стальной блеск кинжала. Его приставили к моей коже возле трахеи.
