Глава 21
Распрощавшись с дамским обществом, поднялся наверх, но направился не к себе, а к Машуле. Решил узнать, что это она так быстро убежала. Захожу, а малая на кровати лежит, свернувшись калачиком. Вскинула голову, лицо в мокрых разводах. У-у, как всё запущено. Ох уж эти женские глазки, вечно мокнут по любому поводу. Подхватил её на руки, сам плюхнулся на кровать, плаксу усадил на колени.
— По какой причине размокаем?
— Ты ведь о нашей жизни в деревне пел, да?
— ?..
— Я знаю, ты и раньше мог уйти, но не хотел меня оставлять. Правда?
Не понял. Почему это вдруг сестрёнка разговор о деревне и о моём уходе завела? Стоп, как там пелось: чего бы я ни натерпелся за день? Получается, она о разборках Мишки с отчимом вспомнила? Ё-моё, такую интерпретацию песни только Машка в состоянии выдумать. Вновь я умудрился напомнить ей о давно прошедших несчастьях. Собирался порадовать, а вышло…
Так, включаем мозги и успокаиваем ребёнка.
— Конечно мог. Но куда ж я без тебя пойду? Мы постоянно с тобой вместе были: и в горести, и в радости. Вместе и останемся.
Ко мне прижались сильнее, обхватили руками.
— Ты теперь о плохом не думай, думай о хорошем. Договорились?
— Да.
— Вот и умница.
Много ли надо человеку для душевного спокойствия, особенно маленькой девочке? В большинстве своём хватает надёжной опоры рядом и знания, что так будет всегда. Протёр ей личико платком, поправил растрепавшиеся волосы.
— А хочешь, я тебе сказку расскажу?
Покрасневшие глазюшки сверкнули интересом.
— Да-а. А о чём сказка?
— Это, скорее, даже не сказка, а быль. С очень красивым названием… «Алые паруса».
Через час, оставив сестрёнку витать в детских фантазиях, пошёл в гостиную и попал в цепкие ручки довольно сердитой Софьи Марковны. Она затащила меня в мою же собственную комнату, усадила и начала прорабатывать. Неторопливо так и со вкусом.
Забавно: в последнее время, когда она читает мне нотации, возникает ощущение, что мою персону воспринимают как ребёнка, и неясно, забывает «мамуля» о том, кто я на самом деле, или ей просто нравится детей жизни учить. Наверно, всё же и то и другое, вместе взятое. Материнских чувств у неё немерено, а под рукой лишь мы с Машулей.
Эх-х, мужика бы ей хорошего. Хорошие, они, знаете ли, здорово отвлекают. Опять же, своих детишек вполне могла бы ещё завести и воспитывать. И где ж он бродит-то, твой рыцарь ненаглядный, Галиной напророченный? Скорее бы уж заскочил на огонёк, а то сил уже нет смотреть, как ты иногда киснешь, сидя вечером у окна.
Так и слушал её, кивая, односложно отвечая и потихоньку растирая себе коленки. Машка вроде маленькая, а отсидеть их за час успела.
Софа думает, я не понимаю, какие проблемы могут появиться после сегодняшнего концерта. А я понимаю. Я многое понимаю. Слухи о моих талантах и так-то по Красноярску табунами ходили, а уж теперь…
Народ в провинциальном городке постоянно мается от скуки, картёжные игрища по вечерам и периодические балы в Дворянском собрании положение не спасают. Театральные представления за прошедший год только два раза были, и не все желающие смогли на них попасть.
Заезжие музыканты, устраивающие скромные концертики, тоже редкое явление, чаще местные пытаются музицировать. Но на весь Красноярск имеется всего восемь фортепьяно; для тысячи обеспеченных граждан, которых условно можно причислить к здешнему высшему обществу, это очень мало. Да и умеющих красиво петь в городе не так много. В общем, у любителей романсов с развлечениями большая напряжёнка.
Нет, кому по сердцу русские народные, тому ещё куда ни шло: каждое воскресенье население гуляет и поёт под гармошку. Но дворянам и богатым горожанам с простонародьем веселиться как бы моветон, им подавай более изысканный вокал. А где его сейчас на всех найдёшь? Магнитофонов и CD-плееров тут нет, патефоны и граммофоны пока не изобретены. Хочешь песню услышать — пой сам, не нравится исполнение — ищи тех, кто споёт лучше.
В результате моя особа попадает в категорию людей, способных в некотором роде слух усладить. Я, конечно, не считаю, что очаровал сегодня всех дам своей самодеятельностью, но заинтересовал уж точно многих — новыми песнями, необычностью исполнения. Плюс к этому женщины, не присутствовавшие на моём концерте, наслушавшись сплетен, непременно захотят составить своё собственное мнение о моих дарованиях. Ох, чую, петь мне отныне придётся часто.
Подозреваю, и спрос на меня как на жениха среди мамашек возрастёт, и на роль любовницы кандидаток прибавится. Начнут все кому не лень зазывать нас к себе на рюмку чая, зачастят в гости к нам. Станут обхаживать, с дочками знакомить, в приятели набиваться. А на чью голову, спрашивается, выльется вся эта нервотрёпка? Правильно, в основном на голову нашей старшей. Устрой кто тебе, Саша, такую подляну, ты б его сразу прибил, а она ничего, сидит спокойно, учит дурня уму-разуму. Цени!
Правда, Софа не догадывается о моей главной на данный момент проблеме — подростковых гормонах. Но не в том плане, что сперма поджимает, а в том, что мыслить я стал неадекватно. Оценивая своё поведение за последние две недели, прихожу к неутешительному выводу: гормональные всплески воздействуют на рассудок как изрядное алкогольное опьянение.
На работе, например, все мои поступки выглядят вполне естественно, а в присутствии прекрасного пола происходят странные выкрутасы, трезвое восприятие ситуации пропадает напрочь. Ещё пару месяцев назад упросили бы меня дамочки спеть лирическое, ну спел бы я им что-нибудь более-менее нейтральное, и всё, адью. Приятно было повидать вас, но больше не тревожьте нас. А сегодня с какого-то бодуна потянуло удивить, поразить, а заодно и покрасоваться. Шёл посмотреть на трёх красавиц, а в итоге всем себя показывал.
Рассказать «мамуле» о своих ощущениях? Да не, незачем. Ей и так забот с «сыночком» хватает. Постараюсь уж сам отслеживать ненормальности. Не дай бог опять какую-нибудь глупость отчебучу, расхлёбывай потом. Ладно, не молодой уже, справлюсь. Ха, да уж!
Не молодой? А ведь точно! Никак не мог понять, что же меня постоянно смущает при анализе представления в гостиной, а оказывается, я в окружении женщин снова себя молодым почувствовал. Не человеком, разменявшим шестой десяток, сознание которого втиснули в тело ребёнка, не безусым юношей (кем, по сути, сейчас являюсь), а едва созревшим мужчиной. Энергия и задор пёрли из меня со страшной силой. Появился кураж. Даже дамы это заметили, недаром столь эмоционально реагировали.
Чёрт! Сталкиваться с подобными казусами мне в этой жизни ещё не доводилось, сколько бы ни развлекался по деревням и в городе, сколько бы ни пел девушкам лирических песен. Ну, возможно, нечто похожее в первые недели попадалова и ощущалось, но, думаю, там скорее эффект нового, молодого тела сказался, и прошёл он довольно быстро. А теперь, боюсь, надолго я вляпался. Вторая молодость, однако, раскудрить её через коромысло! Хорошо хоть в детство не впадаю.
