Мужик, больше напоминающий не городского чиновника, а купца средней руки, не обращая внимания на мой ответ и не отходя от нашего с поручиком стола, взял щепотку табака из изящной серебряной табакерки, поднёс её к носу, с силой втянул носом воздух и…
— А-а-апчхи.
Вот зараза! Хорошо хоть отвернулся. Что за мода нынче такая дурацкая — табак нюхать, а потом чихать громогласно? Никак я к ней не привыкну. Что в этом вообще может быть приятного? Ну не понимаю я и, наверно, никогда уже не пойму. А ведь нюхают табак сейчас не одни мужчины, женщины тоже, бывает, прочищают свои носики таким манером.
Моего тонкого намёка нюхач не оценил и продолжил напирать:
— Отчего же, позвольте узнать?
Бляха-муха, чего он ко мне прицепился-то?! У меня что, лицо общения просит или я приглянулся ему, как самый молодой в компании?
— Привыкать не хочу, лишние траты.
— Что ж у вас за доходы такие, что вы и на понюшку табака потратиться не желаете? Одеты-то вы небедно.
Ох и достал же ты, дядя!
— Доходы нормальные. Просто пью много, все свободные деньги на водку уходят.
Кустистые брови тамбовского чиновничка взлетели вверх.
— Вот как! А по вам и не скажешь.
— Это потому, что я, когда пью, не курю и табак не нюхаю.
Вяземский, слушая наш разговор, кривился, давился чаем, но молчал. Я уже в который раз веселю его подобным образом. А что делать? Из-за пурги приходится сидеть на постоялом дворе второй день безвылазно. Народа здесь собралось пятнадцать человек, и почти всем скучно, вот и лезет кое-кто с разговорами к окружающим. Им не понять, что другие люди могут быть заняты серьёзным делом. Вот я, например, охмуряю поручика.
Недовольно поводив своим большим красным носом, тамбовский чинуша отвалил от нашего стола, и мы продолжили беседу.
— И в чём же вы видите полезность для России устройства вами новых производств за границей?
— Полезностей много. Некоторые производства просто невозможно открыть в России. Изготовление тех же взрывчатых веществ мощнее пороха частным лицам воспрещается, а это, заметьте, упущенная выгода.
К сожалению, ужасный взрыв, не так давно произошедший на одном из петербургских пороховых заводов, столь сильно напугал царя, что в результате он запретил любые работы со взрывчаткой на основе нитроглицерина. Причём и частникам, и госзаводам. Очень уж это вещество опасно и непредсказуемо.
— И выгода, надо признать, тут упускается значительная. Нобель со своим динамитом скоро миллионы со всего мира собирать начнёт.
— Прям-таки миллионы?
— Да-да! Поверьте, именно миллионы. Даже сотни миллионов. Мировая потребность в компактной и мощной взрывчатке чрезвычайно высока, и с каждым годом она будет только расти.
— Допустим. Стало быть, вы собираетесь покупать лицензию на динамит?
— Зачем? Проще запатентовать новое взрывчатое вещество.
Вяземский слегка напрягся:
— Вы создали новое взрывчатое вещество, сравнимое с динамитом?
— Отец создал.
— Его можно использовать в орудийных снарядах?
— Нет.
Ха, разведчик — он и на отдыхе разведчик. Заинтересовался товарищ. Ну как же, сейчас во всех промышленно развитых странах пытаются найти взрывчатку сильнее пороха, которую можно было бы засунуть в пушечный снаряд. Порох уже мало подходит для взламывания современных крепостных сооружений — слабоват, а тот же динамит для снарядов не годится — слишком уж он буйный, при выстреле взрывается прямо в стволе. Страна, которая первая создаст мощное взрывчатое вещество, годное для артиллерии, получит значительный перевес в военной сфере.
Видя немного разочарованную физиономию поручика, меня так и подмывало сказать крылатую фразу Верещагина из фильма «Белое солнце пустыни»: «Нет, ребята, пулемёта я вам не дам». Ага, заикнись я, к примеру, о тротиле, и покоя мне не видать как своих ушей. Нет уж! Забываем о нём на время. Вот лет через пять, когда сам смогу производить тротил в более-менее серьёзных объёмах, я предложу его военному ведомству, а пока… ну его на фиг.
— Но зато, в отличие от динамита, взрывчатка отца не боится воды.
— И как вы её назвали?
— Гремучим студнем.
А чего заморачиваться? Пусть уж название будет такое же, как и в моей прошлой жизни. Но пожалуй, мы немного отвлеклись от главного.
— Пётр Алексеевич, наверно, мне стоит пояснить: все мои заграничные проекты, не только со взрывчаткой, но и другие, станут создаваться в основном с целью перекачки капиталов из-за границы в Россию, а также с целью моего влияния на деловой мир и правительства других стран. Согласитесь, это пойдёт на пользу нашей родине.
Поручик задумчиво покивал головой.
— Вы сказали «в основном». А какие же частности подразумевают ваши заграничные дела?
— Шпионаж. Промышленный и политический.
Вяземский выгнул бровь дугой, изображая недоумение вперемешку с недоверием. Мол, парень, не слишком ли много ты на себя берёшь.
— Я догадываюсь, поручик, о чём вы подумали, но, согласитесь, кому-то надо и начинать. В Европе уже создаются корпорации, имеющие свою собственную разведку и контрразведку. Почему бы и нам не задуматься о подобном? Да, я очень молод, так потому и подыскиваю себе в команду людей опытных и сведущих в делах добычи разведданных. Начнём с малого, а там, глядишь, и… — Я покрутил пальцем в воздухе. — Современное промышленное производство развивается быстро и довольно бурно. Мне надо успеть воспользоваться информацией, оставленной отцом. Пройдёт совсем немного времени, и то, что в данный момент знаю только я один, станет известно всем.
— Хорошо, Александр. Я вас понял, но всё же пока не могу дать ответ на ваше предложение. Одно обещаю: даже если у нас не получится поработать вместе, я постараюсь вам помочь.
— Большое спасибо! Буду очень признателен.
Ой, да куда ты денешься? Скоро в поезд сядем, ехать нам по железной дороге придётся долго, находиться будем все в одном купе, а не как в кибитках — с дамами раздельно. Стало быть, к уговорам подключится «тяжёлая артиллерия» — Софа со Светланой, вот там-то тебя, голубчик, и возьмут за «жабры».
А с зарубежными производствами обязательно надо что-нибудь замутить. Если удастся отщипнуть от Запада хотя бы четверть того, что мне хочется, я буду просто счастлив.
В пять утра нас разбудили радостной новостью: пурга улеглась, можно ехать дальше. Собирались мы недолго и в полдень уже въезжали в Нижний Новгород. Задерживаться в городе не планировали, поэтому сразу направились на железнодорожный вокзал. К счастью, поезд на Москву отправлялся всего через четыре часа и билеты на него были.
Поданный под посадку состав напомнил мне советский мультик «Паровозик из Ромашкова». Не знаю уж почему, но в мыслях всплыла именно такая ассоциация. Шесть вагончиков и махонький паровозик, по размерам чуть больше локомобиля, построенного нами в Красноярске. Да уж, чувствую, не помешает мне в Петербурге заодно и паровозостроением заняться. А, собственно, почему бы и нет? По сути, паровики, что мы делаем, от паровозов мало отличаются, ходовую часть к ним приделай — вот тебе и паровоз.
