Николаю Карловичу очень понравились песни старшего Патрушева, и мне опять пришлось их исполнять, а потом ещё слова и ноты к ним для хозяина дома записывать. Оказалось, он иногда и сам не прочь на гитаре поиграть. Под направленное на меня после исполненных песен всеобщее внимание я не удержался и прочёл с чувством, с толком, с расстановкой несколько стихов, тоже как бы «отцовских» (надо же продолжать начатое у Ростовцевых). Сам не заметил, как вошёл в раж и так завёл слушателей, что под конец все они пришли в полнейший восторг.
Ох, как неистово я жёг сердца людей глаголом, как метко бил в их души отточенным словом, как глубоко забивал гвоздь междометий в их распахнутый разум, как… Тьфу ты, блин, до сих пор при воспоминании о своём выступлении крышу сносить начинает и хочется самому измарать бумагу стихами. Вот что вдохновение животворящее с людьми делает!
Побывали мы в гостях и у Василия Аполлоновича Полетики. Надо признать, серьёзный мужик, считается весьма преуспевающим бизнесменом и заводчиком. Помимо предпринимательства известен также и как публицист. Он частенько выступает в печати и на различных общественных собраниях с заявлениями о необходимости государственной поддержки российской промышленности, о важности предоставления субсидий заводам и фабрикам, о назревшей потребности в увеличении заградительных пошлин на ввозимые в страну товары. Да и вообще он ярый противник фритредерства
[38], бытующего нынче в правительственных кругах.
Очень умён. Окончил Институт Корпуса горных инженеров. Около двадцати лет прослужил в Сибири, занимал там должность управляющего рудниками и заводами Змеиногорского края Алтайского горного округа. В пятьдесят шестом году вышел в отставку в чине подполковника и поселился в Петербурге, где вскоре и занялся частным предпринимательством. Сейчас вместе с сослуживцем, полковником Петром Фёдоровичем Семянниковым, владеет на паях Невским заводом, специализирующимся в судостроении. Причём, по словам Путилова, фактическим руководителем дела является Полетика.
В развитие и техническое оснащение производства партнёрами вложены значительные средства, и на данный момент Невский завод является одним из самых крупных в Петербурге. При этом он стал первым предприятием в России, на котором освоили новые виды судостроения. Полетика и Семянников, используя связи в военных кругах, смогли добиться заказов от Морского министерства. Пять лет назад со стапелей их завода сошёл броненосец береговой обороны «Кремль» — первый броненосец полностью отечественной постройки. Впоследствии было спроектировано и изготовлено ещё несколько броненосцев и мониторов. Делают на заводе и корабельное оборудование для гражданского флота.
Правда последнее время процесс застопорился, правительство пытается экономить и не выделяет Морскому министерству значительных средств, но Василий Аполлонович вроде бы нашёл выход из затруднительного положения — собирается заняться паровозостроением, и в прошедшем году на Невском заводе был собран первый паровоз (говорят, не хуже заграничных). И я вот теперь подумываю, а не состыковать ли нам Путиловский завод с Невским? Так сказать, в целях объединения усилий по захвату железнодорожного рынка. С умом распределяя производственные мощности двух промышленных гигантов да применяя мои знания, мы могли бы создать довольно дешёвый и нужный именно российским дорогам паровоз.
Боюсь, по отдельности мы на первых порах рискуем лишь крошки подбирать от пирога, съеденного другими, да при этом будем ещё и конкурировать друг с другом, осложняя себе и без того нелёгкую жизнь. А объединившись, мы, используя общие связи, сможем более целенаправленно продвигать свою продукцию. Так, глядишь, постепенно и отвоюем у иностранцев львиную долю заказов по паровозам и подвижному составу.
Но сначала, конечно, следует обсудить всё это с Путиловым, вдруг я чего-то не учитываю, и у него возникнут объективные возражения.
Между прочим, на этом приёме Николай Иванович официально объявил, что я в самое ближайшее время во всех делах, касающихся путиловских заводов, стану его полноправным компаньоном, чем, можно сказать, поверг присутствующих в искреннее изумление. Всё же мой возраст не очень подходит для компаньонства в таком крупном объединении — я, как-никак, несовершеннолетний. Это Ростовцев с Вяземским осведомлены о моих деловых качествах и уже успели их оценить, а в видении остальных заявление Путилова выглядит как-то… странновато, что ли. И непонятно. На лицах многих гостей читались вопросы: «Зачем мальчишку в компаньоны брать? Из-за денег? Так их у него не слишком много. Может, из-за каких-то особых знаний, переданных ему отцом?» Ха, да уж, заинтриговали мы народ.
Однако, признаюсь, меня тоже удивило несколько напыщенное представление Николаем Ивановичем моей персоны как «перспективного делового партнёра», да к тому же ещё и «одарённого специалиста». Полагаю, всё же я пока ничем не заслужил столь явно выказываемое мне доверие. Интересно, почему же Путилов ко мне так относится? Чем я ему приглянулся? Прям в догадках теряюсь!
Тут и граф с поручиком выступили с заявлением о том, что и они создают в Петербурге новые предприятия совместно со мной, чем просто поразили собравшихся. А затем ребята добавили ещё одну порцию маслица в огонь: оказывается, в Красноярске-то я большой популярностью пользуюсь, как заводчик и промышленник. В партнёрах у меня там даже парочка купцов-миллионщиков имеется. Да, да, наш пострел везде поспел. Хе-хе. Ох и качественно же меня разрекламировали! Во взглядах господ, знакомых со мной с самой первой встречи у Путиловых, появилось этакое своеобразное выражение, как будто они меня впервые увидели. «А был такой хороший мальчик, на скрипке полечку играл, решал заумные задачки» и вдруг промышленником стал.
Вопросов к нам, и в первую очередь ко мне, последовало множество. Пришлось довольно долго и подробно рассказывать и о предстоящем строительстве красноярской судоверфи, и о планах по расширению путиловских заводов, и о косметологии, и о шведских спичках. Только об анилиновых красителях наша тесная компания дружно умолчала. Это наш маленький секрет, и нефиг кому бы то ни было знать о нём раньше времени. Ведь промышленный шпионаж уже давно существует, а лучшая защита от него — неразглашение своих планов.
В результате прошедшей встречи я, похоже, теперь и в Питере начал приобретать известность этакого мастера на всю голову, много знающего и умеющего. Хорошо хоть никто не упоминал в разговоре об открытии мною за одно лето шестнадцати богатых золотых приисков и про моё красноярское прозвище — Золотой мальчик, а то под конец встречи мог бы состояться фурор районного масштаба отдельно взятой личности.
До Нового года мы успели зайти ещё и к родителям Вяземского. С ними парню определённо повезло. Мать — умная, очаровательная женщина, свободно говорящая на нескольких языках. Отец — полковник в отставке. Старый служака, но не закостеневший умом и в свои пятьдесят семь лет совсем не собирающийся страдать маразмом. Служил в Финляндии, а после ухода из армии открыл там дело по заготовке леса, и не одни дрова он в Петербург гонит, а и деловую древесину в том числе. К тому же имеет небольшую картонную фабрику, у Выборгской заставы.
