– Есть! И имя ей – всеобщее осуждение… Твой отец вступил с этой невинной тринадцатилетней девочкой в порочную связь… Он опозорил ее и оскорбил тебя! По христианскому миру расползаются грязные сплетни и люди охотно обсуждают наше унижение!
– Мне трудно поверить в такой поступок благородного человека!
– И тем не менее, это так!.. Правда – горькая приправа к сладким плодам жизни и ее надо принимать такой, какая она есть!
Они долго ехали молча. Время от времени Ричард растерянно тряс головой, как будто старался избавиться от дурного наваждения…
Алиеноре захотелось поддержать сына, и она сочувственно сказала:
– Не только ты пострадал от короля. Еще несколько лет назад он посягнул на мое достоинство и завел себе молодую любовницу… – она помолчала. – И с каким именем! «Розамунда»! То есть, «Роза мира»! Мира! И никак не меньше!.. Он поселил ее в белой башне, куда можно попасть только через тайный лабиринт, держась за серебряную нить… Какая, однако, романтика!.. Мне оставалось только молиться, чтобы она не произвела на свет бастардов
38, которые будут воевать с вами за власть! Я терпеливо и безропотно несла свой крест и ждала, когда вы подрастете…
Ричард подавленно спросил:
– Что же мы можем сделать?
– Волшебник Мерлин
39, великий прозритель судеб когда-то предсказал:
И пробудятся ото сна рычащие львята.
И разорвут тех, кто потщится встать на их пути.
И возьмут то, что причитается им по праву рождения!
Наморщив лоб, Ричард силился понять услышанное:
– А к кому относится его пророчество?
– К тем, кому высшей силой назначено взять власть в свои руки… К тебе и твоим братьям!
– Но как это сделать?
Сердце Алиеноры разрывалось между детьми. Пределом ее мечтаний было увидеть Ричарда, своего любимого сына, королем Англии. Но умом она понимала, что сейчас это невозможно. У старшего, Генриха Молодого, шансы на власть были неизмеримо выше, так как он был коронован. Так что выбора у нее не было, и она ответила:
– Вам надо объединиться вокруг старшего брата. В его пользу настроены не только многие бароны, но и Людовик, чья помощь решит исход дела. А удобный случай придет!
Мимолетная тень скользнула по лицу Ричарда, и он спросил:
– А сможет ли он править по справедливости?
– Господь наделил его доброй и отзывчивой душой. Он видит и слышит людей, чувствует под ногами землю. Получив всю полноту власти, он каждому из вас определит достойное место. Да и я ведь не брошу вас и если понадобится, буду разрешать возможные недоразумения…
Вдали показался Лимож, цель их поездки, и они остановились на ближайшем взгорке в ожидании отставшего обоза. Перед ними раскинулся утопающий в весеннем цвету город. Когда-то он возник на месте римского военного лагеря, разбитого у переправы через тихую речушку Вьенну, и в память о великих завоевателях мира сохранил прямоугольную планировку улиц. Неподалеку от него теснились здания аббатства Сен-Марсьяль с устремленными в небо остроконечными крышами.
Как же Алиенора любила бывать в этом чудесном месте! Ее волновал вид кипящего жизнью города, тут ей как будто легче дышалось и кровь быстрее бежала по жилам. Через Лимож шел паломнический путь в далекий Сантьяго де Компостела, и разноязыкие скитальцы останавливали здесь свое размеренное движение и разбредались по рынкам, закупая провизию перед трудным переходом через Пиренеи. Трубадуры и музыканты всей округи приходили сюда устраивать шумные представления и радовать публику новыми произведениями. Безудержное веселье на площадях и улицах легко уживалось с умиротворяющими молениями в тихом аббатстве.
По настоянию Алиеноры именно в Лиможе Ричард получил священные знаки власти над Аквитанией. И сейчас, стоя рядом с матерью, Ричард с внутренним восторгом вспоминал торжественный обряд с возложением на его голову герцогской короны, вручением ему знамени, меча и золотых шпор, а главное – принятие оммажа
40 от подвластных баронов.
Алиенора прервала романтическое течение его мыслей и показала рукой на город:
– Ты видишь налаженный мирный быт. Именно на нем зиждется благополучие Аквитании. Люди выращивают хлеб, возделывают виноград и оливки, производят вино и масло, выкармливают скот, ловят рыбу, добывают соль, шьют одежду, делают дорогую лиможскую эмаль, выпускают иллюминированные книги
41. Все это хорошо продается и дает доход не только нам, но и Святой церкви.
– Но я – воин! Пусть хозяйством занимаются простолюдины, а я должен прославить себя ратными подвигами!
– Самый трудный подвиг – это подвиг духа! Страсть к славе должна быть ограничена любовью к справедливости. Рано или поздно ты займешь королевский трон. Стань миротворцем, и потомки не забудут тебя. Обнажать меч можно только во имя защиты истинной веры или своих исконных прав! Война ради грабежа – это постыдное дело!
Ричард замолчал, но по всему было видно, что он не согласен с матерью. Немного погодя он спросил:
– Завтра мы увидим короля. Как мне обращаться с ним?
– Так, как будто ничего не случилось…
На другой день в Лиможе собрались приглашенные Генрихом влиятельные бароны Аквитании. Король светился внутренней радостью и открыл благородное собрание с видом победителя. Рядом с ним сияла своей очаровательной улыбкой и редчайшими драгоценностями Алиенора. Принцы скромно стояли сбоку. Присутствующие всем своим видом демонстрировали смирение, ибо многие из них уже ощутили на себе железную хватку английского льва.
Генрих торжественно объявил: граф Тулузский выразил желание принести ему оммаж за свои владения. Над собравшимися пронеслась волна удивленных возгласов. Генрих поднял руку, призывая баронов к тишине и выразительно посмотрел на графа. Склоняясь на одно колено, тот дал вассальную клятву каждому из своих сюзеренов – королю Генриху, королю Генриху Молодому и герцогу Ричарду.
Алиенора подумала: «Король удивительно последователен и настойчив! Несколько лет назад никто не мог и помыслить, что Тулуза склонит свою гордую голову перед Аквитанией или Англией! А теперь она стала вассалом сразу трех правителей!»
Но Генрих не был бы успешным собирателем земель, если бы не обладал способностью смотреть поверх голов простых смертных и принимать неожиданные решения. И сейчас он не изменил своему обыкновению. Выведя перед собой шестилетнего сына Иоанна, он объявил о передаче ему только что завоеванной Ирландии, нескольких крупных английских замков и трех важнейших крепостей на континенте: Шинона, Лудена и Мирбо.
