– Ну, чего сидишь? – Сан кивнула и поманила новую ученицу рукой. – Чай остынет.
Комната пахла жасминовым чаем и ничем не отличалась от той, где теперь обитала Мико. Разве что в углу стоял не привычный маленький сямисен, а массивный… Мико пригляделась: инструмент напоминал кото
[32] – та же длинная прямоугольная основа из тёмного дерева, но вместо тринадцати струн – больше двадцати.
Сан проследила за взглядом Мико.
– Это гучжэн. Госпожа Рэй решила, что будет забавно раздобыть инструмент из Империи Хэ, чтобы я выглядела более… – Она скривила губы и неопределённо махнула рукой, – диковинно. Справедливости ради стоит признать, гостям и правда нравится.
Она села на пол, положила инструмент к себе на колени и защипнула пару струн. Щелчок звучал глухо, но приятно уху.
– Думаю, тебе тоже подойдёт! – хихикнула Сан. – На чём ты умеешь играть?
Мико смущённо покачала головой:
– Ни на чём.
– Петь?
– Нет.
– Танцевать?
Мико поджала губы и промолчала. Сан отложила гучжэн. На её лице не было недовольства, только удивление. Подведённые чёрной краской брови изогнулись.
– А что же ты умеешь?
– Ковать мечи.
Брови Сан взметнулись ещё выше. Казалось, она готова была рассмеяться дурацкой шутке, но лицо Мико оставалось серьёзным, поэтому улыбка Сан потухла, едва появившись на губах. Она вздохнула, двумя пальцами потёрла переносицу и пробормотала что-то на тягучем музыкальном языке Империи Хэ. Мико не смогла разобрать ни слова, но не сомневалась, что это было ругательство.
Она молчала, глядя в пол. В конце концов, какая разница, что она умеет, а что нет. Всё равно она отсюда сбежит. Поиграет в прилежную ученицу немного, усыпит бдительность Сан и остальных и улизнёт. Ну или Акира найдёт способ её вытащить. Мико же нужна ему, если не из любви, то ради церемонии в ночь Красной Луны – он должен её вытащить. Он же Хранитель острова в конце концов, а от Мико зависит будущее земель Истока.
– Я знаю, о чём ты думаешь, – голос Сан звучал небрежно. Она перебралась к столику и разлила по чашкам ароматный чай. – Сбежать отсюда не выйдет. Я знаю, что ты уже пыталась. И я пыталась.
Она замолчала и пристально посмотрела на Мико, словно размышляя, продолжать ли разговор. Вздохнула, отставила в сторону глиняный чайник и, не дожидаясь, пока Мико попробует чай, не заботясь о приличиях, в один глоток осушила свою чашку.
– Меня продали сюда за пять мешков риса в тринадцать лет, – сказала Сан. – Довольно поздний возраст, чтобы просто слепо подчиниться судьбе, знаешь ли. Я сбегала десять раз и девять раз меня возвращали прежде, чем я успевала добраться до стены в саду.
Мико вздрогнула, вспомнив, что тревога в рёкане поднялась, едва она вышла в сад.
– Ты сказала девять?
Сан улыбнулась и налила себе ещё чаю. В её карих глазах разлилась печаль.
– Я узнала, что не смогу выйти из рёкана, пока мой контракт у госпожи Рэй. Поэтому я пробралась к ней в покои, отыскала и уничтожила свой контракт и сбежала.
Сердце Мико забилось тяжело и гулко. Контракт. Значит, это её возможность сбежать? Но – она бросила быстрый взгляд на Сан – почему ойран так легко говорит ей об этом? Та, казалось, прочитала её мысли, потому что улыбка на её алых губах стала ещё шире.
– Сюда попадают те женщины, которые больше никому не нужны, Йон, – сказала она. – Ни в человеческом мире, ни в землях Истока. Одинокие, бесправные, мы можем рассчитывать лишь на мужчин или ёкаев, которые возжелают нас, сделают своей собственностью и этим уберегут от голодной смерти. С годами и их огонь гаснет, как гаснет наша красота, и единственная наша возможность продолжать есть тёплый рис по утрам – рожать и рожать своему господину наследников, потому что выгнать со двора мать ему не позволит закон. Жаль, что закон не запрещает ему приводить в дом любовниц или брать новых наложниц.
Слова Сан становились отрывистее, а движения резче. Она снова наполнила чашку чаем, но пить не стала, замерла, будто разглядела своё прошлое на глиняном дне. Мико ждала, что Сан продолжит рассказ, она знала, ойран было что рассказать, свою скорбную историю, печальную повесть, которая в итоге вернула её на порог рёкана. Но Сан, помолчав немного, встрепенулась, мило улыбнулась и пожала плечами:
– На своём веку я повидала очень много мужчин и поняла, что хочу устанавливать свои правила и не хочу никому принадлежать. Поэтому я вернулась. Каждая из нас возвращалась.
– Нет, – покачала головой Мико. – Со мной всё не так.
– Не так? – Сан хихикнула. – Какой-то ёкай рассказал тебе сказку про их вечную любовь?
– Это не сказки.
– Не сказки, – кивнула Сан. – Только случается это так редко, что сказки будут правдивее. А вот врать ёкаи любят, особенно нам – глупым смертным женщинам, падким на их неземную красоту и сладкие речи. Верный способ забраться дурочке под кимоно – рассказать историю о волшебной любви. Здесь ты её не раз услышишь от доброй половины гостей.
Слова Сан больно кольнули Мико, хоть она им и не поверила. Акира не один из мерзких гостей этого места.
– А другая половина? – зачем-то спросила Мико.
– А другая предпочитает не болтать и сразу брать то, за что заплатила. Одним нравится, когда мы наивно трепещем от любви и сладости их ласк, другим – когда напуганы до смерти. Но в конечном счёте им всем нужно одно – удовольствие. Умению доставлять удовольствие я и буду тебя учить.
Мико слушала наставления Сан вполуха. Ей была противна мысль, что придётся удовлетворять плотские желания ёкаев, предоставлять своё тело по первому требованию и до тех пор, пока гость не решит, что насытился. Это остальные ойран позволяли себе выбирать – гость вполне мог довольствоваться одним только танцем, а то и вовсе уйти ни с чем, если приходился не по душе Сан, Го или другим лучшим девушкам. Мико же, хоть и носила теперь имя четвёртой из них, таких привилегий не имела.
– Это хорошо, – радостно поучала Сан. – Гости будут знать, что не получат отказ, значит, в первое время на тебя будет спрос. А через годик-другой и ты сможешь выбирать себе гостей. Будешь соглашаться на тех, с кем тебе приятнее всего, или тех, кто делает лучшие подарки.
Мико трясло, а к горлу подкатывала тошнота, так что даже десять чашек жасминового чая не могли её отогнать. Сан рассказывала о работе так просто, с таким детским выражением увлечённости на лице, словно говорила о своей мечте или просто весёлой забаве. Всё, о чем могла думать Мико, – побег. Как можно быстрее, пока её не отдали в лапы голодного гостя.
– Ты меня не слушаешь, – надула губки Сан. – Если ты ничему не научишься, то к тебе не будут ходить мужчины.
