Возможно – эта мысль согревала надеждой, – после праздника, когда Мико проявит себя, когда обретёт новый статус в глазах ёкаев, они не смогут ей отказать? Хотя бы позволят увидеться с Райдэном, и уже тогда она придумает, что делать.
Среди деревьев что-то мелькнуло. Красный клён? Мико пригляделась. Разве такое возможно – красный клён в самый разгар лета? Во дворе дома Мико тоже рос клён. Старое раскидистое дерево, посаженное прадедом отца. Оно краснело ближе к середине осени и опадало с первым снегом. А иногда и позже – Мико любила смотреть на яркие листья, укутанные в белую вуаль. Но такого, чтобы клён стоял красным в середине лета, она ещё не видела. Впрочем, пора бы уже перестать удивляться подобным чудесам в землях Истока. Мико приблизилась к дереву, желая разглядеть его получше.
Клён был высокий и явно очень старый – ствол ей не удалось бы обхватить, даже будь руки в два раза длиннее. Красные листья были больше и ярче, чем у обычных деревьев. Они напоминали кинжалы – тонкие и острые, а еще казались Мико странно знакомыми. Она протянула руку к ближайшему листу и невольно вскрикнула – острая грань порезала кожу. На указательном пальце выступила яркая капля крови, и Мико собрала её губами, хмурясь и ругая себя за неосторожность.
– Это ветреный клён, – раздался за спиной знакомый старческий голос. – Поднимет тебя в воздух и рассечёт крыло бабочки.
Дедушка Кио неторопливо шёл по дорожке, опираясь на длинные руки. А Мико наконец поняла, где уже видела эти листья – из них был сложен веер Райдэна.
– У моего… – она заколебалась, – друга есть такой веер. Не знала, что листья ещё и острые.
– А-а-а, – протянул дедушка Кио, поравнявшись с Мико и взглянув на дерево. – Твой друг, должно быть, тэнгу. Только они знают, как управляться с листьями клёна, и держат это знание в секрете. Большие умельцы эти тэнгу, всё что угодно способны превратить в оружие. Давным-давно, несколько тысяч лет назад, ёкаями правил клан тэнгу. В кровопролитной войне их свергли волки-оками. Оками боялись мятежа и всем тэнгу отрезали крылья, даже младенцам, решив, что без крыльев, униженные и сломленные, они не будут угрозой. Тогда-то хитрецы-тэнгу и научились использовать ветреный клён, чтобы продолжать летать. Их месть оками была жестокой… крайне жестокой… – Дедушка Кио поднял глаза к небесам, будто вспоминая события, свидетелем которых был сам. Тяжело вздохнув, он поднял с земли опавший лист и подставил солнцу так, что прожилки засветились, пропуская лучи. – Волкам-оками понадобилась тысяча лет, чтобы возродить свой род. Нам всем очень повезло, что до этого кошмара и после него тэнгу выбирали путь мира. Очень повезло. И мне жаль, что трое Хранителей допустили ту же ошибку.
Дедушка Кио выпустил лист из пальцев, и тот медленно заскользил вниз, качаясь на потоках воздуха, мягко опустился на траву и вспыхнул, обратившись в пепел.
Мико, наблюдавшая за этим, вздрогнула и подняла обеспокоенный взгляд на дедушку Кио.
– Какую ошибку? – спросила она.
– Обломали крылья своему другу, – ответил дедушка Кио, заложив четыре руки за спину и беззаботно улыбаясь. – Поверили, что униженный и сломленный, он больше не будет для них угрозой.
– Что вы имеете в виду? – Взволнованная Мико развернулась к нему всем телом. – Вы что-то знаете? О Райдэне?
Дедушка Кио пожал плечами:
– Ничего не знаю. Я пришёл, чтобы отдать тебе это. – Он забрался рукой за пазуху и извлёк оттуда чёрную персиковую косточку. – Ты забыла в рёкане.
Мико удивлённо моргнула и подставила руки. Сухая косточка упала на ладони.
– Вы же сказали, что в ней нет ничего особенного, – пробормотала Мико.
– Так и есть.
– Но почему тогда…
– Иногда ничем не примечательные вещи оказываются полны чудес. Если знаешь, куда смотреть и во что верить, – хихикнул дедушка Кио и не дожидаясь, пока Мико переварит сказанное, с удивительным для старика проворством заковылял прочь. – Ещё увидимся, маленький сорняк, – бросил он не оборачиваясь и, махнув рукой, скрылся за поворотом.
Мико в недоумении посмотрела на косточку. В ней совершенно точно не было ничего особенного.
В итоге прогулка по саду не успокоила Мико, а заставила нервничать ещё сильнее – странный разговор с дедушкой Кио не шёл из головы, и Мико не знала, что думать. Искать смысл в его странных словах? Или списывать всё на слабоумие тысячелетнего ёкая, который уже так стар, что единственная его забава – потешаться над глупыми людьми? Но Мико хотелось найти в его словах надежду. Дедушка Кио сказал, что Райдэна не сломать, что тэнгу хитры и изобретательны. Возможно, ему и вовсе не понадобится помощь? Возможно, даже арест – часть странного плана, того, в который тэнгу втягивал Мико с первой их встречи. Наверняка так и есть. Наверняка Райдэн спасётся и сам, и она лишь попусту за него переживает, а он, если узнает об этом, наверняка отпустит пару пошлых шуточек и посмеётся над ней.
Мико очень хотелось, чтобы от этих мыслей улеглась тревога, но легче не становилось. Плохое предчувствие усиливалось и крепло тем больше, чем ближе к горизонту опускалось солнце. Мико сидела в своей комнате в нижнем кимоно в ожидании служанок и глядела на разложенные на столе персиковую косточку и лист клёна, который она зачем-то сорвала с дерева, исколов пальцы.
Мико едва ли заметила, как пришли служанки и принялись её причёсывать и одевать.
«Как будто собирают к гостю в рёкане», – промелькнула мысль и рассеялась, вытесненная тревогой.
На плечи надели кимоно, на пояс повесили меч, а на шею – янтарные бусы. Тяжесть бус заставила Мико прийти в себя и посмотреться в большое напольное зеркало. На ней чернело знакомое кимоно – на спине был вышит танцующий на снегу красный журавль.
– Что? Почему… эти вещи… – пробормотала Мико и коснулась рукояти меча. Зачем ей на церемонии меч?
Служанка, решившая, что это вопрос, поспешила ответить:
– Как же, принцесса, – застенчиво улыбнулась она. – Это ваши вещи.
– Мои? – тупо переспросила Мико.
– Вещи принцессы Эйко, – растерянно пояснила служанка, явно не понимая, почему Мико задаёт такие странные вопросы. – Три дара Сияющей Богини благословлённому дитя в день появления на свет: меч, рассекающий заклятия, янтарь, защищающий разум, и свадебное кимоно из нетлеющего шёлка, что согреет даже самой лютой зимой.
В груди что-то неприятно ёкнуло, и Мико снова уставилась на своё отражение. Оно было прекрасным, удивительным, полным силы. Кимоно сидело как влитое, меч придавал уверенности, бусы блестели в лучах закатного солнца, но… что-то отчаянно казалось Мико неправильным.
– И все эти вещи на мне, потому что…
Служанка вконец растерялась, раскраснелась и распереживалась.
– Вы… вам не объяснили, госпожа?
