– А что с доктором Беркингом? – спросила Шафран.
Максвелл покачал головой.
– Боюсь, из-за него я тоже вышел из себя. Понимаешь, Эверли, достигнув определенного возраста, человек больше не желает мириться с определенным поведением и отношениями.
Инспектор открыл дверь и объявил, что доктору Максвеллу пора уходить.
– Что? Прямо сейчас? – опешила Шафран.
– Мы предоставим ему жилье за пределами Лондона. Разумеется, никто не должен об этом узнать. – Инспектор многозначительно посмотрел на нее, – иначе отравитель может что-нибудь предпринять против профессора.
Шафран помогла Максвеллу подняться, поцеловала его в заросшую щеку и со слезами попрощалась, испытывая невероятное облегчение от того, что он больше не заключенный, и с грустью посмотрела ему вслед.
Теперь, когда доктор Максвелл был в безопасности, с плеч Шафран свалился огромный груз. Похоже, она и сама больше не находилась под подозрением. Но удовлетворения она не ощущала. В разложенной перед ней головоломке не хватало половины фрагментов. Она не сомневалась, что сумеет разгадать эту тайну, сколько бы ей ни твердили, что это не ее дело. Вот и инспектор уже принял ее показания и освободил Максвелла. Значит, он готов внять и остальным ее доводам – главное, чтобы ей удалось их найти.
Все выходные она провела, анализируя улики в компании все менее заинтересованной Элизабет, и к понедельнику у Шафран созрел план. Она собиралась сократить список подозреваемых. Теперь их было четверо: доктор Генри, Ричард Блейк, Эрис Эрмин и доктор Беркинг. Добавляя Беркинга в список, она убедила себя в том, что делает это исключительно по одной причине: он присутствовал во время раздачи шампанского и с подозрительной настойчивостью набивался в экспедицию. А не потому, что ей было приятно причислить его к потенциальным убийцам. Она старалась оставаться максимально объективной, как сделал бы на ее месте любой порядочный ученый.
Доктор Генри казался наиболее вероятным претендентом на роль преступника, пытавшегося убить свою жену, поэтому она начала с него. Гарри Снайдер обеспокоенным голосом сообщил ей по телефону, что в кабинете доктора Генри нет. Шафран решила, что мистеру Снайдеру не помешает немного отвлечься от дел, которые доставляли ему столько беспокойства.
Она аккуратно нанесла помаду и поправила перед зеркалом в туалете свое бледно-зеленое платье. Решительно кивнув своему отражению, она напомнила себе, что Гарри Снайдеру далеко до доктора Беркинга. Не все мужчины – чудовища.
Эта мысль напомнила ей о предупреждении Максвелла насчет Александра. Представить, что у Александра отвратительный характер, было трудно. Но Максвелл всегда ее защищал, и, возможно, эта история с отравлением лишь укрепила его стремление ее оберегать, особенно в связи с его вынужденным отсутствием.
Заставив себя на время позабыть о своих теориях, Шафран поднялась по ступеням исторического здания и стала искать кабинет доктора Генри. Это был угловой офис на верхнем этаже, люкс с приемной для помощника. Мистер Снайдер выглядел взволнованным. Он поспешно оторвался от замызганного стола, вышел ей навстречу и быстро заморгал, откинув назад свои черные волосы.
– Здравствуйте, мистер Снайдер, – с улыбкой приветствовала она его. – У вас найдется минутка?
Постояв в нерешительности, он посторонился и пропустил ее в приемную.
– Какая красивая комната! – с восхищением произнесла Шафран, и ей даже не пришлось притворяться. Комната была украшена пышным персидским ковром в бордовых и алых тонах и массивным столом, на котором были расставлены красочные диковинки, выглядевшие так, словно доктор Генри привез их из путешествий. За большими окнами виднелось жемчужно-серое небо. Обстановка больше походила на кабинет в огромном загородном доме, и это была лишь внешняя часть офиса.
Снайдер улыбнулся:
– Да, доктор Генри много трудился, чтобы получить это помещение. Он на нем настоял. – Шафран предположила, что доктор Генри выгнал из этого кабинета какого-нибудь старика, отправив его на пенсию. – Мисс Эверли, я же вам сказал, что профессора здесь нет. Он ухаживает за своей женой в больнице.
Шафран задалась вопросом, действительно ли доктор Генри в больнице. Это казалось маловероятным, но она все равно кивнула:
– О да, вы меня предупредили, мистер Снайдер. Но на днях я поговорила с Эрис Эрмин, и мне стало ужасно любопытно взглянуть на некоторые вещи, которые доктор Генри привез из своих путешествий…
На лице Снайдера мелькнуло раздражение.
– Ах да, мисс Эрмин часто подолгу беседует с доктором Генри о его путешествиях. Она была здесь недавно, заходила посмотреть монету империи Маурьев, привезенную из его индийской экспедиции.
Значит, мисс Эрмин недавно побывала в кабинете доктора Генри. Может быть, во время этой встречи они и вступили в заговор?
– Какая прелесть! Понимаю, доктора Генри сейчас нет, – Шафран посмотрела на Снайдера сквозь ресницы, и он выпрямился, – но как вы думаете, вы могли бы… Я хочу сказать, вы ведь знаете не меньше доктора Генри, учитывая то, что вы сопровождали его во всех экспедициях…
Темные глаза Снайдера были прикованы к ее руке, очаровательным движением заправляющей за ухо прядь волос.
– Да, верно, я уже много лет работаю с доктором Генри. Он брал меня с собой во все свои последние экспедиции.
– Люди только и говорят о том, какой храбрый доктор Генри, – продолжала Шафран, подходя ближе к Снайдеру. – Но они забывают, что вы, его помощник, видели то же самое, что и он.
После этих слов Гарри сдался и произнес, выпятив грудь:
– Конечно. Позвольте, я вам все покажу. Я ведь и впрямь…
Шафран вошла в кабинет доктора Генри, не в силах поверить в свою удачу. Он был обставлен с таким же вкусом и так же дорого, как и приемная, только здесь всюду виднелись усеянные булавками карты и глобусы. Она последовала за Снайдером к огромному столу доктора Генри из полированного красного дерева, на котором в маленькой рамке лежал крошечный, неровно вырезанный квадратик серебра.
Шафран взяла его в руки и ахнула с притворным восхищением:
– Как удивительно! Как вы сказали, где вы это нашли? Вы мне не покажете?
Чрезвычайно довольный собой, Снайдер повернулся к карте, занимавшей большую часть стены, и указал на точку в Индии.
– Мы тогда прибыли в Пенджаб и готовились отправиться на восток…
Шафран, время от времени произнося «О, боже» и «Вот это да!», придвинулась к столу и бесшумно подвинула стопки бумаг, чтобы разглядеть, от кого они, и пробежать глазами первые строки. Она обнаружила несколько записок от профессоров исторического факультета, в том числе упоминания о петиции доктора Генри, целью которой являлось создание другой кафедры исторического факультета. Судя по разным обрывкам текста, он намеревался возглавить новую серию учебных занятий по «примитивным культурам» и в конечном итоге создать новую степень.
