Александр подавил улыбку и сказал:
– Отлично. Тогда мисс Эверли и я отправляемся в зал. Увидимся с вами там. Третий этаж?
Снайдер побежал дальше, и они проводили его взглядом.
– Молодец, – похвалил спутницу Александр. – Бедняга совсем закрутился.
– Вообще-то он напомнил мне о вас, – беспечно ответила Шафран, когда они свернули в другую часть двора. – Я не могла допустить, чтобы вы ушли без меня. Я умираю от любопытства. Что стряслось? К чему такая спешка?
Александр пожал плечами, и они пересекли полосу с зелеными насаждениями. Здесь Александр повернул к административным помещениям.
– Я думала, мы идем в холл? – спросила Шафран, указывая на черную дверь в южном крыле всего в нескольких футах от них.
Александр остановился как вкопанный и смущенно кивнул.
– Вы правы.
Шафран повела их к южному крылу, через которое нужно было пройти, чтобы попасть в южный двор, где находился зал. Когда они вошли в южное крыло, представлявшее собой зеркальное отражение северного, с бежевым кафелем на полу и темным деревом, обрамляющим белые стены и высокие окна, Шафран заметила на стенах ряды фотографий. Слабый полуденный свет отражался от стеклянных рам, скрывая лица, которые, как знала Шафран, торжественно глядели с десятков снимков. Студенты и профессора, все те, кого отняла у университетского сообщества Первая мировая война.
Она взглянула на своего спутника, и ее подозрения подтвердились. Александр решительно смотрел перед собой, сжав губы. Неужели он и правда избегал южного крыла, чтобы держаться подальше от этого мемориала? Сама она каждый раз готова была сделать круг, лишь бы хоть мельком взглянуть на нечеткое лицо отца. В верхнем ряду, посередине. Но, возможно, если бы она сражалась с этими людьми бок о бок и пережила то, что пережил он, она бы это место тоже избегала.
Они покинули южное крыло и оказались во дворе. Ветхая лачуга плотника, покрытая толстым слоем опилок, портила приятный пейзаж с маленькой лужайкой. Университет постоянно благоустраивался, новые объекты на улице Гауэр-стрит и вокруг нее бесконечно скупались и приспосабливались под академические цели. Но Шафран, которая все время проводила в северном крыле, библиотеке или оранжереях, часто забывала об этом бесконечном расширении.
Солнце нерешительно выглянуло из-за облаков и отбросило на землю вытянутые тени. Шафран и Александр поднялись по винтовой лестнице и вошли в наполненное тишиной здание.
Они прошли по длинному коридору из полированного дерева в конференц-зал, где уже собралось около двадцати человек. Беспокойный гул голосов отражал срочный характер собрания. Некоторые сидели за длинным столом, но большинство стояли, разбившись на небольшие группы, и оживленно беседовали.
Александр подошел к группе ученых. Они стояли у приоткрытого окна, через которое в душный зал проникал прохладный ветерок.
– Робинсон, – обратился Александр к тучному темноволосому мужчине с зеленым галстуком-бабочкой, – что это значит? Снайдер едва не опрокинул меня, пытаясь затащить на это собрание. – Краем глаза он увидел, как Шафран скользнула в уголок и придвинула стул к тому месту, где лежали ее блокнот и карандаш.
Робинсон усмехнулся.
– Вы же знаете Снайдера. Стоит Генри чихнуть – и кажется, будто вокруг него рушится все здание. – Робинсон пожал массивными плечами. – Адамс подозревает, что старик сдаст свои позиции, поскольку его жена до сих пор в больнице.
Невысокий мужчина рядом с ним – Адамс, как предположил Александр, – энергично кивнул и произнес приглушенным тоном:
– Не может же он оставить жену в таком состоянии. Даже если бы все было… ну, вы понимаете. – Он многозначительно поднял брови и огляделся, как будто доктор Генри мог его услышать, хотя в зале он отсутствовал.
Очкастый ассистент Кроули с исторического факультета боком подошел к нему.
– Ну как, ребят, есть новости? – Его лоб блестел от пота, а светлые глаза были широко распахнуты. – Мой профессор говорит, что Генри выбыл. Интересно, кого они возьмут ему на замену.
Мужчины еще немного поболтали, перечисляя специалистов, которые могли бы занять место руководителя. К группе присоединились еще несколько человек, включая доктора Беркинга. Когда вошли доктор Генри и Гарри Снайдер, в зале воцарилась тишина, и мужчины быстро расселись вокруг длинного стола. Александру показалось, что Шафран намеренно избегает его взглядов. Ее голубые глаза пристально осмотрели всех собравшихся за столом, перескочив через него, и остановились на докторе Генри, который тяжело восседал во главе стола.
Его лицо посерело, волосы выглядели сальными. Даже его мускулистое тело словно сжалось с тех пор, как Александр видел его в последний раз. Группа расселась вокруг стола, и он сказал несколько слов Снайдеру. Беркинг сидел напротив, в конце стола, прищурив маленькие глазки. Александр занимал место в центре, лицом к Шафран. Ее взгляд метнулся к Беркингу, когда тот наклонился к Блейку, сидящему справа от него, и что-то пробормотал. Она жадно подмечала каждый звук и каждое движение подозреваемых.
– Что ж, – сдавленно начал доктор Генри, – до нашей экспедиции остается всего несколько недель, и нам еще многое предстоит успеть. Все вы в курсе, что мое долгое отсутствие вызвано болезненным состоянием моей жены. Простите, что я отсутствовал в самый разгар наших приготовлений. Снайдер мне обо всем докладывал, так что я знаю, что остается предпринять перед отъездом. Сегодня мы собрались, чтобы уладить некоторые детали.
Над столом пронесся шепот, все бросали друг на друга косые взгляды. Александр встретил потрясенный взгляд Шафран. Доктор Генри собирался в экспедицию?!
Доктор Генри не мог не слышать этот недоуменный гул. Его голубые как лед глаза, с залегшими под ними темными тенями, добрых полминуты оглядывали собравшихся за столом, пока те наконец не умолкли. Доктор Беркинг и Ричард Блейк продолжали перешептываться, когда он снова заговорил. Его голос звучал решительно:
– Мы здесь для того, чтобы пересмотреть график всей экспедиции, а также внести некоторые коррективы в список проектов и в то, кто за что отвечает.
Многие продолжали смотреть на него с сомнением, другие время от времени что-то шептали своему соседу, но собрание продолжалось. В течение тридцати минут обсуждались даты, назывались имена. Александр слушал и делал пометки, его мозг яростно работал, пытаясь понять, что заставляет доктора Генри держаться за экспедицию. Не мог же он не осознавать, насколько подозрительно покидать страну в разгар расследования? Неужели инспектор Грин разрешил ему отправиться с экспедицией?
– Эштон! – рявкнул доктор Генри, и Александр вдруг заметил, что все лица повернуты к нему. – Эштон, есть новости о докторе Максвелле?
Вспомнив, что общественности об освобождении доктора Максвелла еще не известно, Александр ответил:
– Мы по-прежнему не знаем, нужно ли его исследование… будет ли необходимость продолжать его исследование. Подготовка идет своим чередом: материалы заказаны, а подготовительные исследования почти завершены.
