– Добрый день, – с застенчивой улыбкой поздоровалась она.
– Добрый день. Как вы? – спросил Александр, глядя на ее кресло-каталку.
Шафран отмахнулась:
– Я нормально себя чувствую, но они настояли на том, чтобы меня возили по коридорам. – Она подняла руку и пошевелила пальцами. – Линии на руках исчезли давным-давно, но врачи все равно проявляют осторожность. А вообще-то я могла шевелить пальцами, даже когда они были синими. Интересно, вызвано ли это дозировкой, вторичным воздействием яда или какой-то химической реакцией?..
– Давайте не будем обсуждать яды, – поморщившись, предложил Александр и сжал ее ладонь. Его пожатие было слабым, но глаза смотрели серьезно и открыто. Обычно темные, в лучах солнца они приобрели оттенок красного дерева. – Я рад, что с вами все в порядке.
Шафран сглотнула, терзаемая чувством вины.
– Мне жаль. Мне так жаль, что я подвергла вас опасности…
Александр покачал головой.
– Это мне жаль. Я не смог вас защитить, и… если бы Блейк не вернулся, я бы не смог вам помочь.
Шафран почувствовала, что ему не хочется об этом говорить, и сжала его руку.
– Он вернулся. И ничего не произошло, – сказала она, и это успокоило и ее, и Александра.
Они начали обсуждать последнюю жалобу Элизабет на ее босса, поскольку эта тема была самой далекой от их злоключений.
– Элизабет сказала, что зайдет ко мне после работы. Может, привести ее сюда? – добавила Шафран. Ей было любопытно, принимает ли Александр посетителей. Она ничего не знала о его семье, не знала, находились ли его родные в городе и сообщили ли им о случившемся. Ей не нравилась мысль, что он будет лежать тут совсем один до самой выписки.
Как будто прочитав ее мысли, он смущенно покачал головой.
– Я предпочитаю не принимать посетителей. – Он взглянул на нее, его рот сжался. – Неприятные воспоминания, знаете ли.
Вспомнив историю о его травме, Шафран прикусила губу.
– Значит, я вам помешала?
– Памятуя о неприятных последствиях шолотля, – Александр насмешливо вскинул бровь, – я склонен полагать, что за эти рамки мы уже вышли, не правда ли?
– Да, мы лежали бок о бок на полу, и нас безбожно рвало. Как после этого не сблизиться? – Шафран закатила глаза. – А теперь вы отправляетесь в неизвестные края, и вас будут окружать растения, подобные шолотлю. Врачи дали добро на поездку?
– Если университету удастся вернуть или возместить те средства, что украли Блейк и Беркинг, и экспедиция все-таки состоится, я уеду вместе с командой. Если мое выздоровление не займет больше времени, чем ожидалось.
Шафран подняла глаза и увидела, что он уныло смотрит в окно.
– Я уверена, что вы вернетесь к нормальной жизни в кратчайшие сроки! – радостно произнесла она. Цвет лица у него уже был почти здоровый, и она не сомневалась, что скоро ему разрешат ходить. – Вам дали бо́льшую дозу, чем мне. Не удивительно, что на восстановление требуется больше времени.
Он покачал головой, словно отгоняя какую-то мысль.
– Теперь уехать станет еще труднее. Мне придется обсудить это с инспектором Грином. На случай, если я понадоблюсь суду.
О суде-то она и не подумала. Скорее всего, ей тоже придется там выступить, и это будет не менее неприятно, чем шумиха, которую поднимет ее семья. Она вздохнула. Если бы Александр оказался в суде вместе с ней, было бы не так страшно, но ради него она заставляла себя надеяться, что он отправится в экспедицию, как и планировал.
Словно почувствовав ее опасения, Александр мягко произнес:
– Что вы собираетесь делать теперь, когда расследование завершено? В моих планах – затеряться в джунглях. А вы? Чем еще вы шокируете университет?
Шафран встала и подошла к окну. Ее ноги, в отличие от ее чувств, были устойчивыми.
– Не знаю. Доктор Максвелл скоро вернется. Наверное, я продолжу с ним работать. Или…
– Или? – повторил Александр.
– Или спрячусь на корабле, идущем в Бразилию, как посоветовала Элизабет, – сказала Шафран, послав через плечо печальную улыбку.
Он усмехнулся.
– Я бы не возражал.
– Я подумаю, что интересного и актуального можно найти для работы. Расследование было таким срочным, таким неотложным и важным. Хлорофилл актуален, но нельзя сказать, что людям не терпится узнать точный химический состав пигмента листа. А для меня так важно, чтобы моя работа была полезна. – Произнеся это вслух, Шафран поняла, насколько высказанное важно для нее. Она не была уверена, что с радостью вернется к прежним исследованиям Максвелла, и со вздохом посмотрела в окно. – Вряд ли мне позволят заниматься моим проектом, учитывая, что доктор Беркинг согласился на это исключительно в качестве стимула для предательства доктора Максвелла.
– Ваш новый завкафедрой вполне мог бы это одобрить.
Услышав за спиной шелест ткани и скрип кровати, она обернулась и увидела, что Александр с искаженным болью лицом почти встал на ноги.
Опасаясь, что он упадет, она метнулась к нему.
– Вы уверены, что вам можно…
Александр приложил палец к губам.
– Тише… а то все медсестры сюда сбегутся. – Он осторожно перенес вес тела на босые ступни и широко улыбнулся, обнаружив, что способен твердо стоять на ногах.
– Молодец, – с легким сарказмом произнесла Шафран.
Они смотрели друг на друга и улыбались. По телу Шафран разлилось приятно тепло: конечно же, от проникающего через окно солнца.
Александр сделал неуверенный шаг, и Шафран протянула ему руку, предлагая поддержку. Он взял ее за руку, но вовсе не для того, чтобы на нее опереться, догадалась она и вспыхнула от удовольствия.
Тут ее мысли вернулись к Беркингу:
– Беркинг сказал, что для создания своего яда он использовал некоторые работы моего отца.
Александр нахмурился.
– Он так сказал?
– Да. После того, как вас ударил. Он сказал, что использовал метод моего папы, чтобы увеличить концентрацию токсинов в своем аконите. Я… я нашла одну из папок отца в кабинете Беркинга, когда рылась в его вещах. Что-то о гибридизации. Я боюсь, – она сделала глубокий вдох, но обнаружила, что легкие не хотят заполняться полностью, – что он говорил правду. – Неужели цель работы ее отца заключалась в том, чтобы сделать опасные растения еще более опасными?
Шагая все увереннее, Александр подошел к ней и облокотился на подоконник.
– Чего вы боитесь? Знание не означает зло. Возможно, он трудился над созданием лекарств, а не ядов. Если Беркинг применял их в гнусных целях, виноват он, а не ваш отец. – Его пальцы приподняли ее подбородок, предлагая встретиться с ним взглядом. – Это говорит вам тот, кто на собственном опыте убедился, что могут натворить знания, попавшие не в те руки. Ученые долго и упорно совершенствовали оружие, применявшееся в тех траншеях.
