– Никак не мог дождаться подходящего момента. Все как-то впопыхах, в суете. Вот и решил отложить до поры до времени.
– А теперь, стало быть, больше соответствует?
– Не совсем, но уже лучше.
– Зачем же ты сначала Вахрамеевым назвался?
– Так это и была моя фамилия последние восемь лет.
– Н-да, – немного расслабившись, выдохнул командир. – А я все думал, кого ты мне напоминаешь… И внешность, и манера, и аура… Старею!
– Говорят, я сильно похож на отца?
– Есть такое дело. Только глаза мамины. Такие же синие. А ведь забавно…
– Что именно?
– Да как тебе сказать. Нам ведь с Андреем, когда мы познакомились, по семнадцать лет было. Примерно столько же, что и тебе теперь. Мы тогда в авиашколу поступали…
– И какой он был?
– Хм. Да, в общем, такой же, как ты. Тоже никому спуску не давал… Знаешь, Тима, я ведь долго тебя искал. После того дня… А ты спустя столько лет сам нашелся. И даже дар у тебя проснулся…
– А вот это почти случайность, – вздохнул молодой человек и, расстегнув ворот блузы, показал энколпион. – Его у меня отняли и хотели продать…
– Вот как? – хищно прищурился командир рейдеров. – А расскажи-ка мне, любезный друг, все по порядку и в мельчайших подробностях.
Рассказ Марта не занял много времени. Утрата памяти, нападение бандитов, недостойное поведение директора приюта и путешествие в Чемульпо, а также последовавшее за ним нападение на ломбард и перестрелка заняли несколько коротких предложений. Иногда в разговор, чтобы уточнить ту или иную подробность, вмешивался Витька, но затем, как будто опомнившись, замолкал и старательно молчал до следующего раза.
Все это время устроившийся рядом на лавке Зимин слушал их не перебивая, пока краткое, но от этого не менее драматическое повествование не закончилось.
– Главное, что ты жив, Тима, – похлопал он подростка по плечу, когда его рассказ закончился. – А дальше будет видно. Документы, по крайней мере те, что мне удалось отыскать или восстановить, я сохранил. Они лежат дома, в сейфе. Так что имя и состояние мы тебе вернем.
– Состояние? – удивился Март.
– Кое-что есть, – туманно отозвался Зимин, после чего продолжил: – В любом случае ты теперь не один. Жить будешь у меня. В конце концов, мы с твоим отцом были близкими друзьями и сослуживцами, так что в опеке до твоего совершеннолетия мне не откажут. Заодно будем развивать твой дар. Он у тебя не меньше, чем у обоих родителей, но, уж прости, больше всего напоминает необработанный алмаз.
– Скорее адамант.
– Что? Ах да, пожалуй, что так. Но это лирика. Скажи, чем ты хотел бы заняться. Или, прости за пафос, посвятить свою жизнь?
– Летать, – одним словом выразил Март свои самые сокровенные чаяния в обеих жизнях.
– Достойный выбор! – одобрил его Зимин. – Тогда для начала пойдешь на «Буран» юнгой. А как выучишься в летной школе – станешь пилотом-стажером. Устраивает тебя такой вариант?
– Более чем, – ощутив тычок в бок от Кима, Март спросил: – А как же мой друг Витька?
– А вот судьбу твоего товарища я хотел бы обсудить отдельно.
– Что-то не так? – напрягся Ким.
– Можно и так сказать. Насколько я понимаю, вы, молодой человек, имеете склонность к технике?
– Да. Особенно к оружию.
– И в последнее время делаете большие успехи на этом поприще, не так ли?
– Ага, – немного подумав, согласился Виктор. – Бывает, посмотрю разок на механизм, а вроде уже знаю, в чем неисправность.
– Но ты еще не понял, почему у тебя это получается?
– Нет. А что?
– А ты, Тима?
– Нет.
– Посмотри на своего друга внимательнее. Да-да, через «сферу».
– Не может быть, – округлил глаза подросток.
– Говоря по совести, я тоже удивлен. Хотя подобные случаи описаны.
– Что это значит? – растерянно воскликнул Ким. – О чем вы говорите?
– Скажи, ты ему давал свой энколпион? – продолжил расспрос Зимин, не обращая внимания на непонятливого Витьку.
– Только раз.
– И он никогда не пытался им завладеть?
– О чем вы говорите?! – подскочил возмущенный сын корейского и русского народов. – Мы с Мариком – лучшие друзья!
– Ты одаренный, – серьезно, глядя ему в глаза, сказал Март.
– Что?!
– Это правда, – подтвердил Зимин. – Впрочем, способности твои очень не велики, да и аура очень слабая. Только поэтому ее до сих пор никто не замечал.
– Но как это возможно?!
– Все просто. У тебя очень хороший друг. Он всегда заботился о тебе, а через него воздействовал адамант.
– И я тоже смогу стать пилотом?
– А вот это вряд ли. То есть пилотом сможешь, но вот таким, как мы с Тимом, – нет. Для этого нужна тяга к небу и аура голубого цвета. А твоя – золотистокоричневая.
– И что это значит?
– Ты сможешь добиться успехов на других поприщах. Стать выдающимся конструктором или инженером. Заняться искусством. Все в твоих руках.
– И что же мне делать?
– Ну, для начала ты отправишься с нами. Дом у меня большой, места всем хватит. Вы же, я так понимаю, друзья не разлей вода?
– Ага, – в один голос подтвердили подростки, заулыбавшись.
– Вот и славно. Только прежде нам надо вернуть корабль. Мы обязательно это сделаем. И очень скоро. – Зимин поднялся. – Никуда не уходите, будьте рядом. Распоряжения я отдам, вас с этой минуты зачисляю в экипаж! Это понятно?
Ребятам оставалось только подняться на ноги и дружно ответить:
– Так точно, ваше высокоблагородие!
– Обращаться ко мне кратко – командир.
– Есть, командир!
– Так-то лучше. А пока отдыхайте, вот, поешьте шоколада, – и перед тем как уйти, он вложил в руки ребятам две завернутые в золотистую фольгу ароматные плитки.
– Вот тебе повезло, Марик, какой у тебя дядька! Настоящий капитан! И крестный у тебя здоровский!
– Это да… а кроме того, еще и брат. Ты ведь мне брат?
– Конечно! – едва не кинулся ему на шею Витька.
Скоро над ними замигала красная лампа, давая понять, что пассажирам, во избежание неприятностей, следовало бы пристегнуться. Защелкнув замки, ребята весело переглянулись и устроились поудобнее. Впереди их ждала новая жизнь, возможно, полная опасностей, но также приключений и возможностей.
Так уж повелось исстари, что во время ведения боевых действий вся власть переходит к военным. А уж здесь, на дальних рубежах огромной империи, где никогда не прекращали греметь выстрелы, она им принадлежала практически постоянно и безраздельно. Военную форму носил наместник, а также судьи, прокуроры, представители местных властей и даже маньчжурский и чосонский монархи числились кадровыми офицерами русской армии.
