– Хотел бы я сказать, что к этому привыкаешь, – прошептал Джек, прикрывая собственный нос.
Скинув веревку Хейзел, он оглянулся на стену деревьев, где, как ему показалось, мелькнула какая-то тень. Не разобрать, что. Может, какой-то зверь – лиса например, – скрывался в мшистом подлеске. И все, что Джек мог предпринять, это побыстрее закончить работу, чтобы убраться отсюда.
Хейзел обмотала лодыжки трупа веревкой несколько раз, а затем завязала ее крепким двойным узлом.
– Готово.
Джек потянул, и в лицо Хейзел полетела земля, сбитая скользящей вверх веревкой с края могилы. Она постаралась помочь направить тело из гроба через неровную дыру в крышке, но Джек большую часть тяжелой работы проделал сам, аккуратно выбирая веревку, пока тело не выскользнуло вперед ногами обратно в мир живых – на шесть футов вверх.
Затем Джек опустил руку, чтобы помочь Хейзел выбраться.
– А теперь нужно его раздеть и ни в коем случае не прихватить с собой ничего из его вещей. Мы же все-таки не воры.
Они стояли над телом, выполнив свою задачу, и темнота целомудренно скрывала наготу мертвого незнакомца.
– Так странно, – заметила Хейзел. – Мы словно на похоронах.
– Привыкнешь, – ответил Джек, уже взявшийся заворачивать тело в мешковину. Затем легко закинул его на плечо. Хейзел казалось, что Джек костлявый и тонкий, но он оказался неожиданно сильным. Он бережно опустил тело в тележку, а затем махнул на лошадь. – После вас, миледи.
Хейзел вскочила в седло мисс Розалинды и подала руку Джеку, помогая устроиться за ее спиной.
В Хоторнден они вернулись, когда небо едва посерело перед рассветом. Джек последовал за Хейзел в подземелье и положил тело на стол.
– Не хочешь остаться на чашечку чая? – предложила Хейзел после того, как они пару секунд простояли в молчании. – Можем подняться в замок; уверена, кухарка что-нибудь приготовит, если мы захотим позавтракать.
Джек покачал головой. Затем отбросил упавшие на лицо волосы.
– Не, мне лучше вернуться в город, – сказал он. – Пешком.
– О. Ладно, хорошо. – Хейзел опустила взгляд на тело, по-прежнему завернутое в покрывало Джека. – Думаю, мне потребуется больше, чем одно тело, – сказала она. – Если вдруг ты узнаешь, что еще кто-то умер от лихорадки.
– В этом недостатка нет, – ответил Джек. Хейзел подняла взгляд и с удивлением заметила на его лице улыбку.
– Значит, в это же время на следующей неделе.
23
К удивлению Хейзел, Джек вернулся в Хоторнден, не дожидаясь ночи воскресенья. Всего через пару дней после их удачной вылазки, выйдя на прогулку после завтрака, Хейзел увидела, что он робко стоит у конюшни.
– Я думал, – сказал он, – что если ты вдруг сегодня не занята, то могла бы научить меня держаться в седле. Я не надеюсь, что выйдет научиться за раз, особенно если ты посадишь меня на монстра вроде этого Бутыль… как бы его там ни звали.
– Бетельгейзе, – сказала Хейзел, пряча улыбку, и подошла к нему. – Говорят, это одна из самых ярких звезд на ночном небе, видимая невооруженным глазом.
– И невозможно высокая, как и этот конь.
Хейзел тем временем зашла в конюшню и вернулась, выведя высокого черного скакуна из стойла. Они оба подошли к Джеку, который, судя по виду, успел пожалеть о своем решении заняться верховой ездой.
Если бы Бетельгейзе умел ухмыляться, он бы именно это и сделал, глядя на Джека сверху, с несомненным вызовом во взгляде. Джек поднял руку, словно хотел погладить коня, но передумал и сделал вид, что изначально собирался всего лишь причесать собственные волосы.
– Итак, – заговорила Хейзел, – нужно, чтобы лошадь захотела с тобой познакомиться.
– У меня такое чувство, что мы уже познакомились, причем очень близко, – съязвил Джек.
– Никаких резких движений. Двигайся очень медленно. Протяни руку – да, очень хорошо, именно так, а теперь обойди вокруг, не отрывая руки от него. Ему нужно знать, где ты.
Джек повиновался, хоть и чувствовал себя глупо, обходя вокруг лошади под взглядом Хейзел.
– А теперь поставь левую ногу в стремя. Всегда садись в седло с левой стороны.
– Почему?
– На самом деле я точно не знаю. Просто меня так учили. Полагаю, это как-то связано с аристократичностью, но понятия не имею как.
– Ну, я далек от того, чтобы проявлять неуважение ко всему, что связано с аристократичностью, – заявил Джек, ловя взгляд Хейзел.
И с неожиданной ловкостью взлетел на спину Бетельгейзе.
– Ага! – воскликнул он. – Я это сделал!
Бетельгейзе наклонился пожевать желтеющей травы, и Джек в ужасе сжал поводья.
– Теперь работай бедрами, – велела Хейзел.
Джек выгнул бровь.
– Сжимай ими бока. И спину держи прямо. И постарайся не бояться. Лошади это чувствуют.
– Ясно. Понятно. Без страха.
– Ты по ночам выкапываешь мертвецов из могил и боишься лошадей? – спросила Хейзел.
– Видишь ли, в чем дело, – ответил Джек, когда Бетельгейзе начал забирать куда-то влево. – Мертвецы тебя не укусят. И вообще, ничего тебе не смогут сделать. Бояться надо живых.
– Да, полагаю, ты прав, – согласилась Хейзел.
Затем взобралась на мисс Розалинду, и, после некоторых усилий, им удалось заставить своих лошадей пойти бок о бок по длинной подъездной аллее Хоторндена.
– Думаю, это большее, на что сегодня можно рассчитывать, – сказала Хейзел, когда они вернулись к конюшням. – Но если хочешь, можешь снова прийти завтра. Мне пойдет на пользу сделать перерыв в учебе, прогуляться на свежем воздухе.
– Ага, – согласился Джек. – Звучит неплохо.
Во второй раз отправившись кататься, они доехали до границ поместья, где начиналась ферма другого владельца и на зеленых склонах холмов мирно паслись овцы. После этого Хейзел показала Джеку узкую тропу через лес, ведущую вдоль ручья назад к Хоторндену.
– Ты веришь в привидений? – спросила Хейзел, когда они миновали величественные кипарисы, растущие у задних ворот Хоторндена.
Она всегда думала, что это глупый вопрос, из тех, что шепотом задают друг другу дети, но проведя последние недели за изучением человеческого тела, стала больше интересоваться смертью и тем, что случается за ее порогом.
– А почему ты спрашиваешь? – спросил Джек. И потрепал холку Бетельгейзе. Он понял, что, стоит узнать лошадь поближе, и она уже не кажется такой страшной.
