В восемь часов она была на пристани. И в восемь двадцать пять ступила на площадь Сан Марко.
Вечная загадка Венеции в том, что на первый взгляд здесь нет никакой загадки. Вроде бы все как в любом историческом городе. Достопримечательности соответствуют путеводителю. Толпы туристов прилежно их посещают. Каждое сооружение имеет адрес, годы создания, историю, имена людей, жизнь которых была с ним связана. Но вот дело в том, что рассматривать исторические памятники по отдельности – в Венеции совсем не получается. Они настолько вросли друг друга, переплелись корнями, обвились водорослями, что немыслимы один без другого. И на пьяццу Сан-Марко лентами наматываются переулки и каналы. Пьяццетта неотделима от морской площади, а берега Гранд-канала прочно прошиты корабельным канатом с черной лагуной. Попадая сюда, перестаешь видеть отдельные сущности – все сливается в единый силуэт – Венеция!
Элена бродила по запутанным улочкам наугад. Навигатор она не включала – до назначенной встречи с Распоно оставалось еще полтора часа. А поскольку город можно пройти насквозь за полчаса, она вполне могла позволить себе заблудиться. Мыслями она вернулась в то, первое посещение города, когда она только переехала в Италию. Счастливый муж устроил ей нечто вроде свадебного путешествия по городам этой чудесной страны. Они путешествовали на машине. Элена тогда очень удивлялась: в каждом городе или деревне у Марко находились друзья и знакомые, которые радостно приветствовали их уже при въезде. Это поразило ее тогда больше всего. Казалось, что все итальянцы знакомы между собой и без конца ездят друг другу в гости. До Венеции добрались поздно ночью. Оставив машину на стоянке, они пересели в вапоретто. Она вспоминала таинственное мерцание бликов на черной воде и силуэты берегов. На следующий день они бродили по переулкам, взявшись за руки, заходили в бары, чтобы выпить по чашке кофе, катались на вапоретто. Элена была счастлива – она была с любимым, у нее начиналась новая жизнь.
Теперь ощущения были другими. Но горечь утраты любви уже прошла. Элена закрыла свое сердце и старалась просто жить – для себя, для дочери, для работы. А здесь, в Венеции, всколыхнулись чувства, которые она положила на самое дно своей души и поплотнее застелила.
Внезапно какой-то образ мелькнул в памяти и погас. Потом еще раз. А потом она вспомнила… свой сон. Да, утром она проснулась с неясным ощущением, будто что-то случилось. Но картины реальности тогда сразу вытеснили сонные миражи из глубин сознания. И вот сейчас мутные воды лагуны всколыхнули спрятанное.
Сон Элены
Она сидит в гондоле. Корсет сдавливает грудь, длинная юбка требует постоянного внимания. Мелодичный голос гондольера словно убаюкивает. Мужчина рядом. Держит ее за руку и нашептывает что-то на венецианском диалекте. Она кокетничает с ним. Зачем? Лодка стукнулась в бревна причала. Пока гондольер закреплял канат, она пыталась изловчиться и встать в этом платье! Ее спутник уже на пристани, протягивает ей руку. Лодочник поддерживает ее… В общем, высадка прошла успешно. И под ногами больше ничего не качалось! Входная дверь была гостеприимно распахнута, и с маленького деревянного помоста, на котором с трудом помещались он, она и ее платье, они с облегчением шагнули внутрь – на сушу.
Что еще Элена помнила из этого сна? Она действительно попала в прошлое. Электричества не было. Замысловато наряженный слуга держал канделябр со свечами, антикварная по стилю мебель выглядела совсем новой. Ужин состоял из изысканных морепродуктов и тосканского вина. Потом была ночь любви…
Элена не узнавала себя в этих декорациях. Это было похоже на временное переселение в другое тело и вдобавок в другую эпоху. Женщина, в чью жизнь она погружалась в своих снах, была на нее похожа и все же была другой… Ее сон о пустыне, ночной разговор о наследстве, встреча с красавицей в алом на петербургском балу, и, наконец, последний, венецианский сон – были ли это случайные, не связанные между собой фрагменты? Или все это кусочки одной и той же истории.
Вспомнила самый первый сон – там она была женщиной средних лет, примерно, как сейчас. В разговоре с пожилым владельцем фотографии – была немного помоложе. В следующем сне, на балу, она разговаривала с молодой женщиной старше себя, значит, сама была совсем юной. Ну а в последнем сне – ощущала себя в самом расцвете молодости и красоты.
Да, возраст везде разный. Места снов тоже меняются: пустыня, темный кабинет, бальная зала, венецианский палаццо. Все говорит о том, что это – четыре несвязанных друг с другом сюжета. Но почему это с ней происходит? И могут ли сны транслироваться регулярно, как сериал по выходным?
Размышляя обо всем этом, Маркони едва не опоздала на встречу. Потерявшись в переулках, она долго не могла выйти к Гранд-каналу. Потом, чтобы наверстать время, ей пришлось сесть на вапоретто.
– Buongiorno, Elena! Buona giornata! Ben arrivata! Molto contento di vederti! Come stai?
[16]
Совершенно счастливый итальянец тряс ее руку и говорил безостановочно и нараспев. Ответов на вопросы он не ждал, задавал все новые и новые: как устроилась, хорошо ли спала, как позавтракала, как поужинала, как добралась…
– Tutto e benissimo! Grazie! Andiamo guardare questo diario!
[17] – с трудом вставила Элена.
– Sì-sì-sì, Andiamo! Presto-prestissimo!
[18]
Но еще в течение не менее получаса Распоно знакомил ее со всеми сотрудниками, показывал экспозиции, лаборатории, библиотеку.
Глава двадцатая. Что случилось на самом деле
Вернемся к трагическим событиям пасхальной недели 1872 года. Прошло два дня после исчезновения Елизаветы Александровны Лазаревой. В канцелярии съезжего дома Спасской части весь день кипела работа. Только к вечеру толпа просителей схлынула. Околоточный надзиратель сидел за столом и занимался бумагами. Двое городовых, сменившихся с поста, сидели у окошка и ждали участкового пристава для доклада.
– Ну и денек! Я-то с ног сбился, скольких потерпевших сюда приводил. Там драка, тут кража, тут постояльцу трактира морду набили – платить не хотел! – делился пожилой усатый полицейский.
– А погода-то какая – благодать! В конце апреля разве такое бывает? – мечтательно проговорил молодой, по фамилии Бражников.
– Да, благостная нынче Пасха выдалась.
– Я-то на проспекте дежурил – эх, так весь день в тени и простоял.
Сумерки сгущались. Молодой полицейский прошелся по конторе взад и вперед и снова заговорил:
– Я тут слышал, что пропавшая эта, ну, которой приметы городское начальство разослало, вроде как нашлась.
– Да, нашлась. Мертвая. Говорят, самоубийство. Вот как раз к нам-то и доставили. Сейчас там доктор осмотр проводит.
