Мобильник нашелся в прихожей на полу под туфлями. В нем было восемнадцать пропущенных вызовов от Паоло. Она сразу набрала его.
– Привет!
– О! Наконец-то! Привет! Ты как? Ты там живая вообще?
– Ну, вроде бы. Сейчас кофе выпью – тогда скажу поточнее.
– Ты что, до сих пор спала?
– Да, а что?
– Ничего, я уже у твоей калитки. Открывай!
– Чтооо? – Элена кинула взгляд в зеркало и отметила, как округлились ее глаза. – Хорошо. Стоим. Ждем.
Ждать Распоно пришлось минут пятнадцать. Зато не зря! Элена Маркони появилась перед ним во всеоружии женской красоты: темно-синее платье с прямым силуэтом обтягивало стройную фигуру, волосы были собраны на затылке золотистой заколкой и мягкими волнами спускались на плечи, глаза подчеркнуты умелым макияжем. Паоло внимательно оглядел ее, хмыкнул. Он, кстати, тоже был в полном порядке. Свежевыбрит, в чистой глаженой рубашке, темных джинсах и в лакированных туфлях.
– Привет! Ну как ночь прошла?
– Нормально. А как ты вчера добрался?
– Что? Совесть замучила? Жестокая!
Она выразительно глянула на него.
– Кофе будешь?
– Ладно! Прощаю. Идем, кофе я сам сварю!
Элена уселась за столиком на кухне и стала наблюдать за ним. Стройный, подтянутый, спортивный – не чета многим молодым парням! – движения точные, быстрые. Грация тигра.
– Ну и что ты думаешь о нашей графине? Она, или не она?
Элена хотела ответить, что совсем о ней не думает. Впервые ей было приятно освободиться от этих мыслей хотя бы на время.
– Мы можем лишь гадать! Вряд ли найдутся документы или свидетельства, подтверждающие нашу версию.
– А я уверен, что это она. И ведь все одно к одному! Смотри! И титул у нее липовый – раз. И князь Николай на этом приеме присутствует – это два. А ведь в дневнике она описывает встречу с ним во Дворце Дожей.
– Хорошо, пусть так. А ты не думал, что весь этот дневник может быть мистификацией?
– Ты сомневаешься в его достоверности? Но экспертиза бумаги ясно доказала…
– Экспертиза доказала, что бумага датируется этим временем.
– Погоди, ты что не доверяешь мне? Думаешь, я подсунул тебе подделку? Фальшивый артефакт? – Паоло замер с двумя чашками в руках.
– Нет-нет, что ты!
Они пили кофе. Паоло обиженно молчал. Потом Элена встала, чтобы убрать посуду.
– Через десять минут я буду готова ехать.
– Куда? – осведомился Распоно.
Она посмотрела на него удивленно.
– Как куда? А куда мы собирались?
– Я – никуда. Сегодня суббота.
– А зачем ты тогда за мной зашел?
– Я не за тобой, я к тебе зашел. Ну, вчера вечером ты же меня не пустила. А я, знаешь ли, не привык отступать. Вот решил еще раз попробовать!
Элена почему-то смутилась и, отвернувшись, стала мыть чашки.
– Так, понятно. И что мы будем делать?
– Ну, у меня есть пара идей…
– У меня тоже!
– Сначала ты.
– Давай вместе перечитаем рукопись. Я начала анализ текста – возникло сразу много вопросов…
– У меня идея поинтересней, – он подошел сзади, обнял ее за талию и зарылся лицом в ее волосы.
Элена повернулась. Его зеленые глаза оказались страшно близко, и она почувствовала, что тонет в них.
Глава двадцать шестая. Возвращение в Санкт-Петербург
Квартира на втором этаже углового дома выходила окнами на Екатерининский канал. Владельцем здания был купец первой гильдии Василий Семенович Балашов. Не так давно он заново обставил гостиную и спальню и теперь рассчитывал на неплохую прибыль от сдачи квартиры в следующем сезоне. По чистой удаче (весной спрос на жилье у петербуржцев был невысок) на его объявление в газете «Биржевые ведомости» откликнулась некая графиня Волынская. Делами графини занимался ее дворецкий. И сейчас он и домовладелец улаживали формальности.
– Квартира не снабжена оборудованной кухней. Завтраки и обеды обычно подаются из трактира в соседнем доме.
– Да, мадам это устроит.
– Квартира состоит из гостиной, спальной, гардеробной, прихожей, кабинета и комнаты для прислуги. Боюсь, для ее сиятельства здесь будет тесновато, – Василий Семенович не мог не сказать это, хотя и опасался потерять столь выгодного клиента.
– Уверяю вас, моя хозяйка ведет очень скромный образ жизни – она вдова. Приехала в столицу ненадолго, чтобы уладить некоторые дела, связанные с завещанием ее покойного мужа. А скажите, лестница, на которую выходит вторая дверь из квартиры, куда ведет?
– Лестница-то? Да, во двор. А из двора на улицу.
– А еще из вашего двора можно попасть на соседний переулок, верно?
– Не совсем. Переулок заворачивает. Если пройти по дворам, то аккурат после поворота и выйдешь, – недоуменно ответил хозяин. А про себя подумал: «Странные вопросы. И подозрительные. Ну да ладно, за квартиру я запросил вдвое против обычной цены, а остальное – не мое дело!».
* * *
В один из первых весенних дней 1874 года, когда Петербург еще стоял в снежном одеянии и природа была погружена в зимний сон, поезд, окутанный облаком дыма, подъехал к перрону Варшавского вокзала. Закутанная в меховое манто, с небольшим саквояжем в руке, графиня Волынская ступила на петербургскую мостовую. Шел густой снег, и город, занятый повседневными утренними делами, то пропадал, то снова появлялся в мерцающей белизне. Спустившись по вокзальной лестнице, мадам Волынская махнула извозчику. Пока носильщик и извозчик укладывали ее багаж, она поднялась в сани, с наслаждением вдыхая морозный воздух. Под именем Марии Владимировны Волынской в Санкт-Петербург вернулась Елизавета Лазарева.
В Варшаве она получила телеграфное сообщение от своего нового дворецкого с адресом квартиры в Петербурге. И спокойно ехала в купе первого класса, погрузившись в себя, настраиваясь на то, что ее ожидало. Чтобы избежать чрезмерного любопытства попутчиков, не снимала темную вуаль, на вопросы отвечала коротко и сухо. Все попытки задушевных дорожных разговоров пресекала.
В дороге Лиза много раз вспоминала наставления княгини Анны. Их последний разговор она помнила во всех подробностях.
– Я верю в тебя, моя дорогая. У тебя все получится. Не волнуйся, у тебя будет защитник.
– А что, мне может что-то угрожать?
– Возможно.
– Но я ничего не боюсь.
– Ты не должна действовать в одиночку. Лучше всего нам было бы поехать вместе. Но я не могу сейчас уехать из Рима: здесь готовится покушение, нужно попытаться его предотвратить. Зато я позаботилась о том, чтобы рядом с тобой в России находился опытный человек.
