– Фанни, я принял решение, – он помолчал. – Мне очень жаль, но мы должны расстаться.
Фанни продолжала спокойно сидеть и мило улыбаться. Он подумал, что она не поняла. Повторил по-английски.
– Я поняла тебя, – ответила Фанни по-русски. – На какой срок? Это необходимо для твоих родных?
– Это необходимо для меня. Я люблю другую.
Фанни продолжала улыбаться.
– Тебе кажется, дорогой.
– Фанни! Мы не можем больше быть вместе. Пойми это пожалуйста. Я, конечно, позабочусь о тебе, можешь не беспокоиться. Но я люблю другую. И намерен на ней жениться.
– О, так это принцесса какая-нибудь? Не понимаю, как она может нам помешать.
– Не понимаешь? Фанни! Я не люблю тебя больше. Прости.
Фанни поменяла тактику: последовала громкая сцена со слезами и мольбами. Николай спокойно, но твердо повторил то же самое.
«Ну что ж, – сказала себе актриса, – тогда попробуем вот это». Николая ждала следующая сцена – угроза самоубийства.
– Фанни, остынь! Ты не в гриме, – ему самому было непонятно, как он так долго жил с этой женщиной и где она настоящая.
И, наконец, финальная сцена – Фанни в живописно истерзанном виде полулежала на полу, простирая руки вслед любимому. Николай же предельно вежливо поклонился и, невзирая на ее крики и мольбы, вышел.
* * *
На следующий день он вернулся в квартиру на Екатерининском канале, чтобы положить к ногам Лизы свое сердце и свою жизнь. Но дома никого не было. Николай решил подождать. Облокотившись о чугунную решетку набережной, он смотрел на окна ее квартиры. Здание располагалось на углу таким образом, что короткая часть фасада выходила на Екатерининский канал, а длинная – на Вознесенский переулок. Обычный, ничем не примечательный петербургский дом. Правда, была у него интересная особенность – круглый эркер в виде башенки на углу дома, как раз на уровне второго этажа. Теперь Никола хорошо представлял себе расположение квартиры. Маленькие окошки в угловом эркере – кабинет. Три окна слева от него – гостиная, она же – столовая. Еще два окна слева – спальня. Он снова и снова вспоминал то, что случилось вчера. Его решение было твердым, как никогда. «Я вернусь сюда завтра», – сказал он себе.
Николай вернулся через день. Ему опять никто не открыл. Расспросил дворника – тот не знал, куда все делись. Он приходил снова и снова. Лизы не было. Он не знал уже, что и думать. И в этот момент его метаний и тревоги пришло уведомление срочно явиться в Зимний к дяде-императору.
Глава тридцать шестая. «Сила судьбы»
Николай вошел в Зимний дворец. Легко взбежав по роскошной Иорданской лестнице, он пересек Фельдмаршальский зал, где часто играл в детстве с кузенами. Свернул в лабиринт анфилад и переходов, в котором прекрасно ориентировался. И вскоре входил в рабочий кабинет государя.
Его ожидали. За столом сидел его императорское величество Александр Второй. Напротив – Александра Иосифовна, супруга Константина Николаевича. Великий князь Константин Николаевич мерял шагами гостиную.
– Проходи, Никола! Милости просим! – вальяжно проговорил Александр.
– Я прибыл, как только смог.
– Ну что, – император поднялся. – У нас на повестке дня чрезвычайное происшествие. Дорогая сестрица, прошу вас.
Великая княгиня Александра Иосифовна невысокая, моложавая еще женщина, выпрямилась искрестила длинные холеные пальцы.
– Вчера я заметила, что на одной из икон пропало три бриллианта. Эта икона необычайно дорога мне. Именно этой иконой благословил наш брак покойный император Николай Павлович. Твой дедушка, Никола.
Николай внимательно слушал.
– Во дворец была вызвана полиция, – продолжил Константин Николаевич.
– Какой позор для семьи! – вставила Александра Иосифовна. Она говорила хрипловатым гортанным голосом.
– И вскоре полиция вышла на след похитителя, обнаружив бриллианты в одном из ломбардов Санкт-Петербурга. В ломбарде нам сообщили о человеке, который принес камни, – великий князь сделал паузу. – Это – адъютант великого князя Николая – Егор Варнаховский.
– Никола, что ты можешь на это сказать? – раздался голос императора.
– Мне нечего сказать, выше величество.
– Ты знаешь об этом?
– Нет.
– Ты уверен?
– Николай, не усугубляй! – не выдержал Константин. – Скажи правду!
– Отец, – отчеканил Николай, – мне очень жаль, что так получилось. Но я ничего об этом не знаю.
– А у нас есть информация, что недавно ты получил крупную сумму денег, – продолжил император. – Не те ли это деньги, что из ломбарда утекли?
– Нет, государь, эта информация ошибочная. Никакой крупной суммой я не располагаю и к краже бриллиантов отношения не имею.
– В таком случае мы будем вынуждены допросить твоего адъютанта Варнаховского.
– Как угодно.
– Убедительно настаиваем на твоем присутствии.
* * *
На следующий день состоялся допрос адъютанта Варнаховского.
– Вы подтверждаете тот факт, что отнесли в ломбард камни?
– Я этого не отрицаю.
– Вы взяли их с иконы великой княгини?
– Нет, я и не знал, что они оттуда.
– Тогда откуда у вас эти бриллианты?
Варнаховский помедлил, посмотрел на Николая. Тот сидел с отсутствующим видом.
– Я получил их от великого князя Николая Константиновича.
– С какой целью он передал их вам?
– С целью выручить за них деньги.
– Вы выполнили поручение его императорского высочества?
– Да, и деньги за заложенные камни я передал ему.
– Для чего были нужны эти деньги?
– Я не могу сказать.
– Ваше императорское высочество, вы передавали бриллианты адъютанту Варнаховскому?
– Нет.
– То есть вы этот факт отрицаете?
– Да, я это отрицаю. Этого не было. Бриллиантов Варнаховскому я не передавал.
– А он передавал вам деньги за эти камни?
– Нет.
– Вы готовы присягнуть, что этого не было?
– Я готов поклясться на Евангелии, что невиновен в краже и в закладывании этих камней.
– Николай! Покайся! Сними грех с души! – воскликнул Константин.
– Отец, я невиновен.
– Тогда твой адъютант в Сибирь пойдет по этапу с ворами и бандитами!
Николай сидел с каменным лицом. Ни один мускул не дрогнул на лице.
* * *
Спустя сутки допрос Николая проводил шеф корпуса жандармов Петр Алексеевич Шувалов.
