– Так.
– Он узнал ее и очень удивился: «Я продолжала упорно “не понимать” обращенной ко мне русской речи. А он словно издевался! Я отвечала ему на итальянском».
– Удивился – не то слово! Он обалдел. Это был шок, я думаю. Возможно, его прежние чувства вспыхнули с новой силой.
– В 1874 году в императорской семье разразился скандал. Николая обвинили в краже бриллиантов. Это случилось 14 апреля. Было следствие. Прямых улик не было. Николай сначала категорически отрицал свою вину, даже поклялся на Библии. Однако потом он вдруг признался. С чем это может быть связано?
– Загадка, – Паоло пожал плечами.
Элена прочитала:
– «Могла ли я взирать равнодушно, как сгущаются тучи над головой моего непутевого любовника? Не знаю, смогла бы я уберечь его, если бы была рядом». О чем это?
– «Сгущаются тучи» – это может быть и о том скандале. «Смогла бы уберечь» – Лиза попыталась ему как-то помочь, или у нее было такое намерение, но слова «если бы она была рядом» – означает, что ее рядом не было. Почему?
– Может быть, в тот момент она была беременна? Или уже занималась ребенком? Ни в том, ни в другом случае бороться за своего возлюбленного она уже не могла. Она была всецело поглощена своей женской миссией.
– Ну что ж, пока все логично!
– Однако, посмотри. Она все время говорит о своей любви в прошедшем времени. Упоминая о Николае, она называет его то скоморохом, то непутевым любовником, – Элена помолчала. – Если бы я так называла Марко, он подал бы на развод гораздо раньше. Как-то не вяжется это с историей любви до гробовой доски.
– Согласен, – Паоло обнял Элену. – Обещай, что не будешь меня так называть.
– Обещаю. Так, что было дальше?.. Суд и приговор! Ого!
Элена стала переводить официальный источник: «Состоялся семейный совет. На нем присутствовали Александр Второй, супруга, великий князь Константин с супругой… По указу императора великий князь лишался всех званий и наград, лишался наследства и возможности быть упомянутым в бумагах, касающихся Императорского дома, а также навсегда высылался из столицы империи. Фактически император исключил Николая из семьи. Кроме того, решено было признать великого князя Николая душевнобольным. Дальнейшая жизнь бывшего великого князя ему более не принадлежала. Он высылался из Петербурга и обязан был жить под надзором в том месте, которое ему будет указано».
– Ничего себе! – присвистнул Паоло. – Это он круто попал!
* * *
– Странная история с этим обвинением, – Элена задумалась, – что-то мне не очень в это верится. Нашей героине, похоже, тоже. Вот она пишет: «сгущаются тучи над головой моего непутевого любовника». О чем это? Может быть, она что-то знала. Может быть, в этой истории есть еще что-то, что-то тайное.
– Да, наверняка. Но мы этого никогда не узнаем.
– И потом, согласись, великий князь ведет себя странно. Он присягает на Библии, что невиновен. Он мог бы этого не делать – его ж никто не заставлял. Он вызывается это сделать, потому что…
– Потому что его достали! Вот вам: я поклялся – и оставьте меня в покое!
– А потом вдруг признается. Для человека верующего подобное святотатство недопустимо.
– Это-то всех и взбесило.
– Но почему он сознался? Отрицал, отрицал и вдруг сознался? Приговор строился лишь на его признании. Если бы он не признался – его бы не осудили. Зачем он на это пошел?
– Да, загадка.
– Вот ты, Паоло. Если бы тебя обвинили в преступлении, которого ты не совершал, с чего бы ты вдруг взял вину на себя?
– Ну, я бы дал признательные показания, если бы… скажем, тебе что-то угрожало.
– Паоло! Ты гений!
– Я знаю.
– Все сходится. Именно! Он взял на себя вину, чтобы отвести подозрение от кого-то другого.
– При условии, что этот другой был ему также дорог, как ты мне, – уточнил Паоло.
– Слушай, может быть, он прикрывал Лизу?
– А она-то как тут вписалась? Ты хочешь сказать, что она украла эти камни?
– Нет, она не могла. Это не вяжется с ее историей. Да и камни из оправы выковыривать – не женское дело.
– Значит, это сделал кто-то другой.
– И этот кто-то подставил Лизу. А Николай все понял и решил ее спасти. Ценой своей свободы и честного имени.
– Вопрос, – продолжил Паоло, – этот кто-то хотел именно Лизу подставить? Или все-таки самого Николая. Я считаю, что подставить хотели Николая.
– Почему? – поинтересовалась Элена.
– Ну, женщин так не подставляют. Никто бы не поверил, что она выковыряла камни – это физически трудно, а потом еще пошла в ломбард. Это все как-то не по-женски. Неправдоподобно!
– А если это сделал по ее просьбе адъютант? Может, он влюбился в нее?
– Тогда получается, что кто-то собирался подставить Варнаховского, и тот бы это понял, и признался. А признался Николай. Значит, эта женщина была ему дорога, ему, а не адъютанту. Может быть, он догадался, что ее тоже подставили, и решил защитить, как мог.
– Я уже запуталась. Давай еще раз. Некто подставляет Николая. Его арестовывают. В ходе следствия он узнает что-то, что указывает на близкого ему человека – допустим, Лизу. Он хочет ее защитить, берет вину на себя и ему выносят приговор. Остался вопрос: кто этот некто, и зачем он так изощренно действовал.
– Ты видишь – Эвклид!
– Не поняла?
– «Начала» – трактат по геометрии! Начинает складываться треугольник. Любовный. Некто любит Лизу. Лиза любит Николая. Этот некто хочет отомстить Николаю и подставляет его.
– У нас появился таинственный некто!
– А Лиза пишет о нем что-нибудь?
– Нет, ничего. Она вообще об этих событиях не говорит. Разве что… вот: «Но мое приобщение к тайной деятельности неожиданно прервалось. Я вынуждена была вернуться в Россию. Дальнейшие события моей жизни лишили меня возможности быть полезной делу Италии и разлучили меня с Анной».
– И все? Да, не густо.
– Она нигде не упоминает об этих событиях, потому что, скорее всего, не участвовала в них, – Элена не скрывала разочарования: такая отличная версия рушилась!
– А может быть, так, – Паоло не сдавался. – Она нигде не упоминает об этих событиях, потому что она не хочет разоблачать того, кто ее подставил. То есть, правду она писать не хочет, а описывать официальную версию скандала ей неинтересно.
– Не забудь, примерно в это время она ждала ребенка. Вынуждена была бежать в Пьемонт, где, как мы выяснили, вышла замуж за твоего прадедушку.
– Может быть, она бежала от этого некто? Спряталась от него?
