Николай Константинович был окружен женским вниманием, благословен детьми. Но впервые, пожалуй, весть о том, что у него есть сын, оказалась настолько ошеломляюща. Ведь все эти годы Николай, не признаваясь даже самому себе, мечтал о Лизе. Почему-то не верилось, что она могла его забыть. Но мог ли он рассчитывать, что она пожертвует своим благополучием и счастьем ради того, чтобы отправиться на край земли к ссыльному, опозоренному бывшему великому князю? И только теперь ему открылось, что все эти годы Лиза была с ним – растила их общего сына. Значит, все было не зря. Значит, Бог простил его.
* * *
…Шел 1918 год. Николай умирал. Неразбериха и хаос в стране, пришедшие на смену царскому режиму, его больше не волновали. Мысли о том, что когда-нибудь его позовут обратно – в Петербург, в семью, в великие князья, – мысли, которые не отпускали долгие сорок лет, сменились другими. Никуда не позовут, потому что звать уже некому. В Петербурге – разруха, семью истребили, власти императора больше нет. Больше не нужно ничего никому доказывать. Те, кто когда-то отринули его, теперь отринуты сами. Высшая справедливость свершилась. Было ли Николаю от этого легче? Вряд ли. Ведь умерла та Россия, которой он служил, ушли те люди, на которых он равнялся.
С каждым днем все тяжелее было дышать. Врачебной помощи никакой. Почти все покинули его. Снова и снова в бреду проходили перед ним сцены из прошлого. Близкие люди, недруги, женщины, которых он любил. Одна из них являлась в особом ореоле магической красоты: юная наивная девочка, искренняя подруга, красавица, при взгляде на которую столбенели мужчины, и, наконец, зрелая женщина, идущая под руку с сыном. Его сыном.
Скрипнула дверь. Уже с трудом возвращаясь в реальность, Николай открыл глаза. И сразу узнал Михаила.
– Здравствуй, отец.
– Подойди ко мне, сын, – с трудом проговорил князь.
Михаил встал у изголовья кровати, взял отца за руку. Легкое пожатие было ему ответом.
– Вот и ты пришел… проститься! Как Лиза?
– Ее больше нет, – с усилием произнес Михаил.
– Ну вот, значит, скоро свидимся! – взгляд Николая потеплел. – А ты береги себя… Уезжай отсюда.
– Я принял решение остаться в России.
– Это безумие!
– Да, я знаю. Буду пытаться остановить этот хаос.
– Ты – ее сын…
Умирающий некоторое время лежал неподвижно. Только хриплое дыхание вырывалось из груди. Наконец, тихий голос:
– Я любил Лизу. Она была моей путеводной звездой… Ты так на нее похож!.. Благослови тебя, Бог!
Глава сорок третья. Марко
Элена вышла из поезда на вокзале Milano-Centrale. Пройдя железнодорожную платформу, она вошла внутрь здания и теперь уверенно продвигалась в лабиринте коридоров и эскалаторов. Миланский вокзал чем-то напоминал ей Витебский в Санкт-Петербурге, хоть и построен он был в другое время и в другом архитектурном стиле. Оказавшись на парадной лестнице в просторном зале с высокими, словно летящими, потолками, Элена Маркони как будто перенеслась в эпоху начала двадцатого века.
Элена приехала к Марко. После нескольких дней, проведенных с Паоло, она почувствовала растерянность. Слишком быстрое сближение испугало ее. С таким трудом налаженная спокойная жизнь дала трещину, и что с этим делать, она не знала. Сегодня, проснувшись рано утром, она, повинуясь внезапному порыву, поехала на вокзал и села в поезд Venezia Santa-Lucia – Milano-Centrale. Уже в пути позвонила, чтобы предупредить о приезде. Ей необходимо было с кем-то поделиться, а Марко был единственным по-настоящему близким ей человеком в Италии. При этом ее бывший муж всегда был прагматиком, твердо стоящим на земле. Она чувствовала потребность хотя бы ненадолго вырваться из затянувших ее венецианских фантазий, и прибиться к твердому берегу реальности. Через два с половиной часа она была в Милане.
* * *
Марко ждал ее в кафе на площади Duca d’Aosta, ее внезапный приезд озадачил его. Элена вошла в кафе. В глубине за столиком она увидела Марко, который махал ей рукой, и почувствовала, что вернулась домой.
– Eccola qui! Ciao, mia cara!
[33]– воскликнул он, обращаясь одновременно и к бармену, и к входящей Элене. – Наконец-то! Я заказал тебе салат. Сейчас принесут.
– Привет, Марко, – Элена устало опустилась на стул.
– Что с тобой? Ты похудела. Или не выспалась? Что случилось? И что ты делаешь в Венеции? – в голосе Марко слышалась искреннее беспокойство. Элена была тронута его заботой.
Сколько раз Элена порывалась приехать к нему, но представляла его холодный равнодушный взгляд и останавливала себя.
– Прости, что дернула тебя. Марко, мне нужна твоя помощь. Мне непонятно то, с чем я столкнулась.
– Какой разговор, конечно! Мне кажется, ты могла бы обратиться ко мне гораздо раньше. Судя по твоему виду, ты по уши в проблемах!
Официант принес поднос с салатом и кофе.
– Benvenuto a Milano, signora!
– Grazie mille!
[34]
* * *
Переехав десять лет назад в Италию, Элена никого здесь не знала. Марко стал для нее всем: он учил ее языку, объяснял тонкости миланской жизни, опекал ее, как отец, руководил ею. Она долго смотрела на мир сквозь призму его взглядов и суждений, не принимая сама никаких решений.
Они жили в старинном квартале Милана, все улицы которого носили имена итальянских композиторов. Их квартира находилась на улице Паизиелло. «Музыкальный квартал», как именовали его сами жители, располагался в относительно тихом районе Милана, недалеко от центра. Во всяком случае, деловой район небоскребов – «Миланский Дефанс» – был на другом конце города.
Марко ездил на работу. Он был научным консультантом нескольких крупных миланских музеев, в числе которых – знаменитая Амврозианская библиотека, читал лекции по истории искусств в Миланском государственном университете.
А Элена сидела дома и усердно учила язык: смотрела по телевизору фильмы и новостные каналы, зубрила слова. Иногда гуляла по городу, стараясь почаще спрашивать дорогу у случайных прохожих, чтобы попрактиковаться. Ездила по окрестным маленьким городкам – побывала в Вероне, Бергамо, Кремоне… Вскоре она настолько продвинулась в итальянском, что могла читать специальную литературу и смотреть научные передачи по YouTube. Она пробовала ходить вместе с Марко на его лекции, но поняла, что стесняет его своим присутствием…
* * *
…Они сидели в небольшом, но довольно людном кафе напротив здания вокзала. Элена смотрела на Марко, на своего родного, любимого Марко, и он казался ей очередным сном. Много раз представляла она эту встречу. Долго не могла поверить в то, что их разрыв окончательный. Постепенно училась жить без него. Мучительно отрывала свою душу, корнями проросшую в него… И вот, теперь она удивлялась собственному спокойствию. Напротив нее сидел добрый знакомый, но чужой человек. Ее сердце не рвалось больше к нему навстречу.
