Они сели за столик в кафе, и Булхас заказал две миски супа с улитками, кофе и хлеб. Уже несколько месяцев Булхас регулярно ездил в Марракеш.
– Все считают меня сумасшедшим, но я уверен: там и надо работать. В этом городе всегда тепло, даже зимой, – мечта, да и только! Поверь, если у меня все получится, там будет лучше, чем в «Мамунии», и все захотят приехать ко мне. Испанцы, те гораздо раньше нас это поняли. Франко же сказал, что будущее за туризмом. Он обеспечивает народ работой, взять, к примеру, андалусцев, что приезжали к нам десять лет назад открывать отели, где теперь кишмя кишат англичане с немцами.
Булхас громко рыгнул, обсосал кончики пальцев, покрытые оливковым маслом, и потащил Мехди к себе на завод, располагавшийся напротив кафе.
В огромном складском помещении стоял адский шум. Работали там только женщины. Было их не меньше двух сотен, а то и больше. Они трудились стоя, легко одетые, несмотря на холод. Почти все были обуты в резиновые сандалии, и их ноги утопали в соленой воде вперемешку с рыбьей кровью и внутренностями. У некоторых к спине были привязаны младенцы, и женщины ухитрялись баюкать их, покачиваясь из стороны в сторону и прищелкивая языком. Они проворно очищали рыбу от чешуи, а надсмотрщики покрикивали на них, призывая ускориться. Мехди чувствовал, что выглядит нелепо в своем деловом костюме с мокрыми брюками, заправленными в сапоги. Ему так хотелось спать, что он едва держался на ногах и из пояснений Булхаса не понимал ровным счетом ничего. Он нервно теребил свои запонки, и одна из них упала на землю. Он видел, как она блестит на дне пластикового бака с рыбьими головами. Он хотел было наклониться и достать ее – он купил себе пару запонок, чтобы отметить вступление в должность в Налоговом управлении, – но в этот момент надсмотрщик в белом халате толкнул его и велел женщинам убрать отходы. Мехди смотрел, как одна из работниц наклоняется и поднимает баки. Она унесла отбросы в глубину цеха, и Мехди не решился потребовать, чтобы ему выловили маленькую серебряную пуговку.
Прежде чем отпустить Мехди, Булхас настоял на том, чтобы он зашел к нему в гости. Король сардин жил в просторном доме за чертой города. Он пригласил Мехди в одну из гостиных, где стояли маленькие диванчики, обитые блестящей синтетической парчой. Булхас исчез, и Мехди остался в одиночестве у столика, уставленного лакомствами. Миндальными пирогами, бриуатами
[42] в меду, маленьким анисовым печеньем, какое он ел в детстве. По комнате прошла служанка: она опустила голову, заметив Мехди. Ему показалось, что он просидел так несколько часов, и в конце концов вытянул ноги и откинул голову на подушку. Он уже почти уснул, когда вошла Мария. Девушка поздоровалась, взяла тарелку со сладостями и поднесла ее Мехди. Он взял кусок пирога, но не откусил. Он держал пирог в руке и рассматривал лицо Марии, ее длинную темную косу, лежащую на груди. Он сказал ей, что устал, и извинился за то, что так бесцеремонно расположился на диване, поставив босые ступни на ковер.
– Ты не знаешь, когда твой отец вернется?
– Отец уехал, – отвечала она. – Он попросил, чтобы я сказала тебе, что шофер скоро освободится и отвезет тебя в Рабат. Отец хочет, чтобы ты чувствовал себя как дома. И что ты можешь побыть здесь еще.
В первую секунду Мехди хотел встать, поблагодарить за гостеприимство, выйти и разыскать водителя. Но удержался: Мария умоляюще смотрела на него темными глазами, и их фиолетовый оттенок заворожил его.
– Вы ходили ловить рыбу сегодня ночью? – спросила она.
– Да. А ты бывала когда-нибудь на отцовских судах?
– О нет! – ответила она и рассмеялась. – Корабли – это не для девушек.
Мария не поддерживала разговор. Она соглашалась со всем, что говорил ей Мехди. Он спросил ее, учится ли она, она ответила, что окончила лицей, а теперь помогает матери заниматься домом. Он хотел узнать, что она любит. Музыку? Или, может, кино? Она пожала плечами.
– Ты любишь читать?
Она ответила:
– Не знаю.
В конце концов Мехди поднялся, распрощался и вышел. Сел в машину, по-прежнему держа в руке кусок пирога, который так и не попробовал.
Расположившись на заднем сиденье, он подумал, что было бы довольно приятно жениться на девушке вроде Марии. Такая, как она, наверняка заботилась бы о нем. Родила бы ему красивых детей. Удалялась бы на кухню, когда приходят гости. Занималась бы любовью, закрыв глаза и тихонько постанывая. Благодаря ей он вернулся бы к своим корням, и во время рамадана, лежа на диване, он слышал бы, как она ругает детей и призывает их к порядку, чтоб они не разбудили отца. Мария словно говорила на древнем языке, который Мехди когда-то знал, и она своей мягкостью, своей податливостью пробудила в нем это забытое знание. И когда Мехди расслабился и задремал, то увидел во сне высокую светловолосую женщину на краю бассейна, на ферме Аиши. Женщина повернулась и посмотрела на него. И нырнула в воду.
В конце июня 1971 года Мехди получил приглашение на день рождения короля, которому исполнялось сорок два года, во дворец Схират на берегу океана. Министр, коему подчинялось налоговое ведомство, обратил внимание Мехди на то, что Его Величество с особой заботой относится к молодым кадрам. Он настоял на том, чтобы гости приходили на праздник в неформальной одежде и оставили дома все свои строгие костюмы и смокинги.
– Даже министры и генералы получили приказ одеться в спортивном стиле.
Мехди никому, особенно бывшим университетским друзьям, так и не признался, что это приглашение его невероятно взволновало. Он никогда еще не посещал ни одну из официальных королевских резиденций. Никогда не бывал на таком высоком приеме, куда приглашены все дипломаты, министры, высшие военные чины и друзья королевской семьи. Итак, он теперь один из них. Вернее, начиная с десятого июля, дня рождения короля, он войдет в высший свет и будет членом клана власть имущих. Больше всего его возбуждало и в то же время тревожило не то, что он окажется в таком фантастическом месте, что придется строго соблюдать протокол и что он, скорее всего, никого там не знает. Нет, Мехди, словно ребенок, предвкушающий встречу с кинозвездой или знаменитым певцом, мечтал собственными глазами, вблизи увидеть короля. Это полная глупость, твердил он про себя, он ведь такой же человек, как все, и власть, коей он обладает, не делает его святым или непохожим на других. Тем не менее теперь, проходя мимо развешанных по всему городу многочисленных портретов Хасана Второго, он думал: «Я скоро увижу его воочию, может, даже с ним поговорю. Он поздоровается со мной и улыбнется мне, и это будет означать, что мне гарантировано большое будущее». Он стыдился своих мыслей, хорошо понимая, что они низменны и презренны, но не мог не радоваться и не чувствовать себя одним из нескольких тысяч избранных. Выбор пал на него. В одном из самых дорогих магазинов города он купил белые спортивные брюки и бледно-розовую рубашку с коротким рукавом. Заплатил безумные деньги за пару кожаных мокасин из натуральной кожи, пошел в салон, подстригся и привел в порядок бороду.
