Матильда проснулась на рассвете, ноги у нее горели и распухли. Она встала, стараясь не шуметь. Не решилась открыть ящик комода и надела бежевую комбинацию, валявшуюся на кресле. Ей нужно было подышать, отмыться от этой ночи, избавиться от запаха пота. Она босиком прошмыгнула через дом и вышла в сад. Заря окрасила в розовый цвет облака, плывущие над горой Зерхун, очертания которой напоминали грудь женщины, распростертой на земле. Матильда любила запах утра, запах влажной земли, герани и олеандров. Она спустилась по ступенькам бассейна и окунулась в ледяную воду. Как же это было приятно! Ее тело оживало, набирало силу после этой ночи, когда она разбухла от жары. Она легла на живот, вытянула ноги, опустила лицо в воду и крестом раскинула руки. Ее светлые волосы стелились по поверхности, словно водоросли в японском водоеме. Еще ребенком она забавлялась тем, что задерживала дыхание, купаясь в холодных водах Рейна, и когда Селим записался в клуб водных видов спорта, она научила его упражнениям по задержке дыхания, чтобы укрепить его легкие. В первый раз увидев, как она это делает, Селим захлопал в ладоши. Мать произвела на него впечатление. У него не было секундомера, но он мог поклясться, что она целую минуту, а может даже больше, держала лицо под водой. Но с тех пор, как ее сын ушел, с тех пор, как он исчез, Матильда расширила свои возможности. Главное – не шевелиться. Быть совершенно неподвижным, а еще лучше – даже не думать, освободиться от всего, что мешает. Плавать, словно кувшинка, на поверхности бассейна, о котором она так мечтала. Она так и сделала. Открыла глаза и посмотрела на свою тень на дне бассейна. И могла бы пролежать так еще какое-то время. Сжав челюсти и кулаки, она пообещала себе продержаться так долго, как только сможет, и побить свой рекорд. Но тут она почувствовала, как кто-то ухватил ее за ногу. Она испугалась. Она не раз видела, как по воде проплывают крысы и ужи, и решила, что ей на лодыжку забралась какая-то тварь. Она подняла голову и очутилась нос к носу со своей дочерью в свадебном платье, стоящей по пояс в воде.
– Ты что делаешь?! Твое платье! – завопила Матильда.
– Что я делаю? Я увидела, что ты лежишь без движения в воде. Я решила, что ты умерла.
– Вылезай из воды! Немедленно! Ты испортишь платье!
Матильда помогла дочери выбраться из бассейна, и они обе опустились на траву.
– Ты почему купаешься в такую рань, да еще в комбинации? Ты совсем с ума сошла?
– А ты зачем платье надела?
– Хотела примерить. Пошла к тебе, чтобы ты помогла мне его застегнуть.
– Извини, я не хотела тебя пугать. Я это делаю, чтобы расслабиться. Учусь удерживать дыхание.
– Папа знает, что ты это делаешь?
– А зачем ему знать? Ты собираешься меня выдать?
Мать и дочь переглянулись и разом покатились со смеху. Матильда смеялась громко, широко открыв рот, и выжимала подол комбинации. Аиша в отяжелевшем от воды платье беззвучно корчилась от хохота. Они смеялись над комизмом ситуации и, вероятно, предвкушали, как впоследствии будут рассказывать этот семейный анекдот. Но их смех имел и иную цель – прогнать злых духов, избавиться от тревог. Они гадали, что предвещает это происшествие. И не могли понять, о какой опасности предупреждает их это мнимое утопление.
– К счастью, ты не намочила волосы, – с облегчением произнесла Матильда.
Она увела дочь в дом. Подол свадебного платья при каждом шаге Аиши шлепал по полу, и за ней тянулся длинный мокрый шлейф. Они закрылись в ванной, и Матильда раздела дочь. Аиша скрестила худенькие руки, прикрывая грудь, и села голая на бортик ванны. Пока Матильда полоскала платье в чистой воде – «нельзя, чтобы от невесты несло хлоркой», – она вспоминала, как однажды застала врасплох маленькую Аишу. Дочка завернулась в простыню и спустила краешек на лицо, как вуаль. Она расхаживала по комнате, стараясь не наступить на шлейф и не упасть. Матильда тогда рассмеялась. Наклонилась к девочке и спросила:
– Ты во что играешь? В свадьбу?
– Нет, – ответила Аиша. – У меня первое причастие.
Матильда набросилась на дочку и велела ей немедленно снять простыню.
– Выкинь это из головы! – несколько раз повторила она.
Если бы Амин об этом узнал, он взбесился бы. Он и так с трудом разрешил отдать Аишу в католическую школу, потом позволил ей повесить на стену в ее комнате маленькое распятие. Но причастие! Он бы этого не пережил.
Амин никогда еще не зарабатывал столько денег, как в 1972 году. В Испании заморозки погубили урожай, и хозяйство Бельхаджа получило невероятное количество заказов. Эти деньги предназначались его дочери. Пусть все знают, думал Амин, что Аиша преуспевает – стала врачом и нашла себе перспективного мужа. Несколько месяцев Матильда записывала в тетрадь в клеточку идеи свадебного меню и декора. Она ходила по пятам за Амином и спрашивала его мнение, а он на все вопросы отвечал: «Скажи, сколько это стоит, и я заплачу». Матильда теряла рассудок. Она вырезала из журналов фотографии светских свадеб, отправлялась в магазин, показывала картинки и говорила: «Я хочу вот это». Она накупила десятки метров кремовой бархатной ленты и украсила пальмы бантами. Развесила на деревьях светящиеся гирлянды и маленькие бумажные фонарики. Заказала посуду и серебряные приборы в Касабланке, у ресторатора, занимавшегося доставкой еды для торжеств, и ей все это привезли на грузовике накануне свадьбы. Она разослала половине города приглашения на веленевой бумаге, на которых местный художник акварелью нарисовал кипарисы, растущие в их поместье. По совету продавщицы, которая заявила, что «это подчеркнет цвет глаз», она купила себе зеленое шелковое платье. Она вырывала из журналов рекламу экспресс-диет, дающих, как было обещано, невероятный результат. Нельзя же выглядеть коровой в запредельно дорогом наряде. Нельзя, чтобы у нее за спиной шушукались, чтобы над ней смеялись: «Это же надо было так разжиреть!» Несколько недель перед свадьбой она питалась только помидорами и ананасами. В животе у нее все горело огнем, она страдала поносом, от которого теряла силы и бледнела. Матильда стала заниматься гимнастикой, и работники вскоре привыкли, что она устраивает пробежки среди полей и как-то странно машет руками.
Потом наступил день свадьбы. Матильда проследила за тем, чтобы были правильно расставлены столики в саду. Она объяснила двум официантам, отвечавшим за обслуживание в баре, как им следует себя вести, и подчеркнула, что ни один стакан не должен оставаться пустым: «Ни на минуту!» На кухне трудилась обиженная Тамо. В ее королевстве власть захватили чужаки, а ей позволили только резать чеснок и петрушку. Ей приходилось подчиняться приказам толстухи из Касабланки с кожей такого же цвета, как уголь, на котором они жарили мясо. Тем не менее Тамо не отлынивала от работы и вкладывала в нее всю душу. Ведь она это делала ради Аиши, которую знала с самого рождения, – не то что эти пришлые. На глазах у Тамо Аиша росла, менялась, превращалась из маленькой дикарки в светскую даму. И она до сих пор с изумлением смотрела на ее каштановые волосы, длинные и послушные, струящиеся по спине.
