Сходство
Главным в управлении, я полагаю, является для каждого соответствие наград и наказаний совершенным деяниям. Награждение людей, не имеющих заслуг, и наказание невинных нельзя назвать действиями разумными. Награждая за заслуги и наказывая за вину, не теряют людей, к которым это применяют; это, однако, не может породить заслуги или прекратить ошибки. Поэтому в глубокой древности налагали запреты на желания, затем – на слова, а после уже – на действия.
В настоящее время все говорят: почет для владыки и покой государства обязательно достигаются гуманностью, сознанием долга, мудростью и способностями, не понимая того, что это обязательно приводит к унижению владыки и опасному положению государства. Поэтому государь, обладающий путем, удаляет гуманность и долг и устраняет мудрость и способности, подчиняя их закону; тогда его слава велика, имя пользуется влиянием, народ устроен и в государстве водворяется покой. Это – умение распоряжаться народом.
Всякий план в руках государя, и им он направляет. Законы – устав чиновников, образец для руководства. Однако трудность состоит не в том, чтобы заставить лан-чжуна ежедневно выслушивать наставления о пути у ворот дворца, если бы в государстве даже ежедневно видели исполнение закона.
В древности у Ю Ху был Ши-ду, у Хуань-доу – Гунань, у Сань-мяо – Чэн-цзюй, у Цзе – Хоу-чи, у Чжоу – Чун-хоу-ху, у удела Цзинь – Ю-ши. Эти шесть человек – сановники, погубившие владения.
Они говорили о правде как о лжи и о лжи как о правде; они делали опасным внутреннее положение, чтобы вести себя, как ведут разбойники, в делах внешних; приложив немного усилий в совершении какого-либо дела, выставляли на вид свои достоинства; восхваляли путь древности, дабы пресечь все честное; умели подчинить государя своему влиянию до мелочей. Они походили на лан-чжуна и его помощников (то есть придворных, которые всегда стараются использовать свое положение и влияние в личных интересах).
Среди государей прежних времен были такие, которые, приобретя людей, наслаждались спокойствием и чьи государства уцелели; но бывали и такие, которые, приобретя людей, оказались сами в опасном положении, и владения их погибли. Название самого факта «приобрести людей» одно и то же; но польза и вред, истекающие из этого факта, далеко не одинаковы. Поэтому государь должен быть осторожен в отношении ближайших советников. Когда владыка людей действительно ясно представляет себе, что говорят ему чиновники, то он различает способных от негодных так же легко, как черное от белого.
Чиновники, видя пользу от государя, не радовались; не страшились перед опасностью, грозившею им от низших. Если бы им дали вселенную, они бы не взяли ее; если им предстоял позор и презрение, они не находили удовольствия в пище, которую они получили от государя. Когда не радуются, видя пользу, то нет средств воздействовать даже при обильных наградах государя.
В том случае, если не имеют страха перед опасностью, нет данных внушить авторитет даже при строгих наказаниях государя. Таких людей называют дурными (не повинующимися распоряжениям).
Вышеупомянутые двенадцать лиц или умерли, скрывшись в пещерах или среди трав и деревьев, или погибли с голоду в горных долинах, или утонули в реках. Мудрые цари древности не могли заставить таких людей подчиниться себе; как же можно воспользоваться ими теперь?
Гуань Лун-фын, княжеский сын Ви Гань, суйский Цзи Лян, чэньский Се-е старались с особой энергией увещевать государя, чтобы взять над ним верх. Если их советы выслушивались и проводились в жизнь, то между ними и государем устанавливались отношения, как между наставником и учениками; если же одно только слово не выслушивалось или одно дело не исполнялось, тогда они оскорбляли своего повелителя словами; когда же к ним применяли власть, они не сочли бы делом трудным (настаивая на своих взглядах) даже лишение жизни, разорение семей, того, что голова их была бы отрублена, а руки и ноги лежали бы в разных местах. Таких чиновников не могли выносить мудрые цари древности; как же возможно пользоваться такими людьми теперь?
Циский Тянь Хэн, сунский Цзы Хань, луский Цзи-сунь И-Жу, цзинский Цяо-жу, вэйский Цзы Нань-цзин, великий министр Чжэн, Синь, чуский Бо-гун, чжоуский Дань-ту, янский Цзы Чжи были партийными чиновниками и служили своим государям в интересах своих партий. Они не считали затруднительным для себя скрывать истинный путь и поступать своекорыстно; притеснять государя и вносить анархию в правление; пользоваться поддержкой извне для того, чтобы оказывать влияние на центральное правительство, или сблизиться с низшими, чтобы начать козни против высших. Только мудрый государь и знающий владыка может положить им преграду. Разве неразумный государь в состоянии видеть их действительные замыслы?!
Хоу Цзи, Гао Яо, И Инь, Чжоу-гун Дань, Тай-гун, Гуань Чжун, Си Ииын, Бо Ли-си, Фынь Шу, Цзю Фань, Чжао Цуй, будучи чиновниками, вставали рано, ложились поздно; унижались, считая себя ничтожными; они были внимательны в своих помыслах; установили точные наказания, ввели порядок в администрацию; они этим служили государю, представляя на его усмотрение добрые речи, объединяя все законом и путем, не решаясь в то же самое время величаться своими доблестями. Совершая заслуги, они не хвалились своей работой; для них не представлялось трудным разрушить свой дом на благо владения и пожертвовать собою для доставления спокойствия государю: они высоко чтили государя, а себя считали за ничто.
Чиновники, готовые принять крайнее уничижение, если государь разумен и слава его велика во владении, даже во времена неразумных правителей могли достичь успеха, тем более это достижимо при светлых, разумных правителях. Они – помощники тиранов и императоров.
Чжоуский Хуа-бо, чжэнский Гун-сунь Шэнь, чэнский Гун-сунь Нин, циские Шу Дяо и И Я, служа, думали о личных выгодах, забывая закон и долг. Состоя на службе, они скрывали все доброе и честное для того, чтобы держать в темноте правителей; вносили смуту в среду чиновников и творили беды и затруднения; помогали государю, действуя сообразно с его склонностями; они легко согласились бы, если бы им это представилось необходимым для приобретения минутного расположения, на разрушение государства и избиение всех. Такие чиновники даже при мудрых царях, пожалуй, отнимут государство; тем более это вероятно при неразумных правителях. Разве возможно, чтобы при них не было утрат?! С такими чиновниками государь умрет, владение погибнет, и все станут над этим смеяться.
Поэтому я говорю: «Только святые цари знали льстецов: государи же смуты приближают их к себе, почему гибнут сами, а владения их исчезают». Иначе поступали святые цари и разумные государи. Выбирая людей из своей семьи, они не стесняются родством; выбирая же из среды народа, не считаются с личной враждой. Если человек действительно хорош, берут; плох – наказывают; поэтому выдвигаются добрые и честные и уходят коварные и лживые. В силу этого одним ударом возможно покорить удельных князей.
