246
Математика. Мы хотим чистоту и строгость насильно всеми правдами и неправдами привить прочим наукам; и делаем мы это все не оттого, что верим, будто таким образом приблизимся к познанию вещи, а потому, что стремимся тем самым установить свои человеческие связи с вещами. Математика – всего лишь средство получения самых общих и самых важных знаний о человеке.
247
Привычка. Привычка рождает ловкость рук, они справляются со всем шутя; но наши шутки становятся неловкими.
248
Книги. Какая радость нам в книге, если она не заставляет забыть обо всех книгах на свете?
249
Вздох познающего. «Ох уж эта моя алчность! В этой душе нет никакой жертвенности, только ненасытное Я, которое хочет слиться с тысячью индивидуумов, чтобы их глаза стали его глазами, чтобы их руки стали его руками, чтобы можно было все посмотреть и все потрогать, это Я, которое пытается прибрать к рукам все прошлое, – оно не хочет ничего терять, даже то, что могло ему принадлежать только гипотетически! Ох уж это пламя алчности! Ах, если бы я мог возродиться сразу в тысяче разных существ!» Тот, кто сам никогда не вздыхал подобным образом, тому неведома и эта страсть познающего.
250
Вина. Несмотря на то что самые проницательные судьи, вершившие суд над ведьмами, да и сами ведьмы не сомневались в том, что колдовство – большая вина, вина все же не обнаруживалась. Так обстоит дело со всякой виной.
251
Непризнанные страдальцы. Великие личности страдают иначе, чем это представляется их почитателям: самые мучительные страдания им доставляют вспышки низкой и мелкой злобы, иными словами – сомнение в собственном величии, а не жертвы и мучения, которые им положено сносить в соответствии с возложенной на них задачей. До тех пор пока Прометей испытывал к людям сочувствие и ради них приносил себя в жертву, он был счастлив и нес в себе величие; но как только он стал завидовать Зевсу и тем почестям, которые ему оказывали смертные, – он начал страдать!
252
Лучше остаться в долгу. «Лучше уж задолжать немного, чем расплачиваться монетой, на которой отчеканено какое-то чужое изображение», – вот к чему призывает наша суверенность.
253
Везде как у себя дома. В один прекрасный день мы добираемся до желанной цели – и так гордимся этим, что готовы сотни тысяч раз рассказывать о том, сколь долог был наш путь. В действительности же мы даже не замечали, что путешествуем. Нам потому и удалось забраться так далеко, что мы везде, куда бы ни попадали, чувствовали себя как дома.
254
Как выйти из неловкого положения. Тот, кто глубоко погружен в свое дело, никогда не окажется в неловком положении.
255
Подражатели. А: «Как же так?! Ты не хочешь, чтобы тебе подражали?» Б: «Я не хочу, чтобы кто-то следовал за мной по пятам, копируя все, что я делаю, я хочу, чтобы каждый шел своей дорогой, которая привела бы его к тому, что делаю я». А: «Отсюда следует – ?»
256
«Кожность». Все серьезные люди, которые любят глубину, мечтают о том блаженном миге, когда им удастся подняться из глубины и взлететь, подобно летающим рыбкам, на самые высокие-превысокие волны; наиболее ценным в вещах им представляется то, что они имеют поверхность: я бы сказал – «кожность».
257
На личном опыте. Иной и не отдает себе отчета в том, насколько он богат, покуда не узнает, какие богачи еще умудряются поживиться за его счет.
258
Отрицание случайности. Ни один победитель не верит в случайность.
259
Из рая. «Добро и зло – все это предрассудки Бога», – сказал змий.
260
Таблица умножения. Один – всегда не прав; правда начинается только с двух. Один не может подтвердить истинность своих собственных слов – двоих уже нельзя опровергнуть.
261
Оригинальность. Что такое оригинальность? Увидеть то, чему еще нет имени, то, что еще и назвать нельзя, хотя оно лежит у всех на виду. Люди обыкновенно замечают вещь лишь тогда, когда знают ее имя. Оригиналы же, как правило, относятся к числу тех, кто дает вещам имена.
262
Sub specie aeterni
[27]. А: «Ты все больше и больше отдаляешься от живых людей; скоро они вычеркнут тебя из своих списков». Б: «Это единственное средство получить одно из преимуществ мертвых». А: «Какое преимущество?» Б: «Больше никогда не умирать».
263
Не помышляя об обмане. Если мы любим кого-нибудь, мы хотим, чтобы наши недостатки были незаметны, – и это не от желания обмануть, а от стремления уберечь любимое существо от ненужных страданий. Конечно же, всякому влюбленному хотелось бы выглядеть этаким богом – разумеется, и здесь он и не помышляет об обмане.
264
Наши дела. Наши дела никогда не найдут понимания – их только хвалят или ругают.
265
Последний скепсис. Что такое в конечном счете человеческие истины? Неопровержимые заблуждения человечества.
266
Где нужна жестокость. Тот, кто обладает величием, немилосердно жесток по отношению к своим добродетелям и прочим мелочам.
267
Великая цель. Тот, кто имеет великую цель, оказывается сильнее самой справедливости, не говоря уже о совершаемых им поступках и судьях.
268
Как стать героем? Идти навстречу величайшему страданию и величайшей надежде.
269
Во что ты веришь? В то, что нужно снова определить вес всех вещей.
270
Что говорит твоя совесть? «Стань тем, кто ты есть».
271
В чем скрыта для тебя величайшая опасность? В сострадании.
272
Что ты любишь в других? Мои надежды.
273
Кого ты называешь плохим? Того, кто вечно хочет стыдить других.
274
Что ты считаешь высшим проявлением человечности? Не заставлять краснеть других.
275
В чем тайный смысл достигнутой свободы? Перестать стыдиться самого себя.
Книга четвертая
Пламенным копьем разбивший
Горный лед души моей,
В бурный путь ее пустивший
