— Привлекательным?
— Ну да. Например, когда надо запоминать последовательности чисел, люди, как правило, запоминают на одну-две больше или меньше, чем семь. Иными словами, от пяти до девяти. После девяти уровень запоминания снижается. Поэтому, когда человеку надо запомнить длинную цепочку цифр — например, число пи, — он старается разбить ее на группы. Кроме того, в нашей жизни масса вещей связана с семеркой. Семь дней недели, семь нот в диатоническом звукоряде, семь цветов видимого спектра, семь смертных грехов, седьмой…
Фан Му запнулся, и краска мгновенно сошла с его лица.
— Седьмой кто?
— Да так, никто. — Выражение лица Фан Му тут же стало непроницаемым.
Тай Вей опустил голову, словно обдумывая что-то. Потом выпрямился и спросил:
— Фан Му…
— А?
— Что ты сейчас хотел сказать?
Помолчав несколько секунд, Фан Му улыбнулся.
— Сам не знаю. Если я и вправду часть его экзамена, то наверняка последняя. А если нет, то мое время наступит сразу по окончании. Короче говоря, никуда мне не деться.
Лицо Фан Му было таким спокойным, что Тай Вей не знал, как реагировать на его слова. Парень обсуждал собственное убийство, как другие — погоду или футбольный матч. Да ведь это какой-то абсурд!
Постучав по пистолету за поясом, Тай Вей с расстановкой произнес:
— Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Фан Му равнодушно кивнул.
— Очень на это надеюсь. Но, как ты сказал, такова судьба. Если мне суждено умереть — ничего не поделаешь.
Он подошел к окну и выглянул на улицу. Сквозь иней на стекле еще можно было разглядеть улицу внизу и студентов, которые шли по ней, громко смеясь и болтая.
— Смерть, — вздохнул Фан Му. — Не в первый раз она является за мной…
Двое мужчин в 313-й комнате — один у окна, другой на койке — погрузились в молчание. Фан Му смотрел на улицу, Тай Вей — на Фан Му.
В оконном проеме силуэт студента отливал золотом. Минуту спустя Тай Вей поднялся и встал рядом с ним.
— Если ты прав, — медленно сказал полицейский, — будут еще два убийства.
Он оглядел темнеющий кампус. Даже сейчас в нем кипела жизнь.
Фан Му ответил не сразу. Голос его был мягким и звучал так, будто он разговаривает сам с собой.
— Будут еще два.
* * *
Дни становились все холоднее. Девушкам пришлось позабыть о модной открытой одежде, сменив ее на вещи потеплей. Летние краски покидали кампус, делая его пустынным и унылым.
Пронзительный осенний ветер срывал с деревьев последние листья, и они медленно опадали на землю и хрустели под ногами, не противясь собственной судьбе. Днем раньше выпал первый снег, но сегодня от него осталась лишь грязь да скользкая гниющая листва. Казалось, за одну ночь шумный кампус затянула мертвая пелена.
Однако студентов беспокоили не мрачные пейзажи, а вездесущие полицейские, наводнившие университет. Неделю назад оперативная группа устроила там свой штаб. Полицейские появлялись в учебных корпусах, столовых, общежитиях и библиотеке, переодетые и в форме. Студенты, привыкшие к беззаботной жизни, ощущали нарастающее напряжение и проникались к полиции антипатией. Чуть ли не ежедневно между каким-нибудь студентом и полицейским происходила стычка, и с ней разбиралась университетская охрана. Двое проректоров по делам студентов сбились с ног и мечтали лишь о том, чтобы никто больше не погиб, а полиция как можно скорее арестовала убийцу.
В отличие от своих товарищей, которые воспринимали происходящее либо равнодушно, либо с недовольством, Фан Му сильно беспокоился о ходе расследования. По требованию Тай Вея его связь с делом не разглашалась, а следственные действия в этом направлении проводились с соблюдением секретности. Это позволило сосредоточиться на наводке по шестому преступлению. Естественно, Тай Вей старался по возможности оставаться рядом с ним — на всякий случай.
Сегодняшний день выдался непростым. Пока Фан Му в зале справочников листал толстенные книги, Тай Вей, сидевший за соседним столом, сладко заснул. Из уголка рта у него тянулась ниточка слюны.
Зал был набит битком. Приближалась сессия, и все спешили закончить с курсовыми работами. Студенты постоянно заходили и брали книги с полок. При виде Тай Вея, дремавшего возле стола, они изумленно приподнимали брови; библиотекарь Сун встревоженно поглядывал на новенькое издание «200 лет западной криминологии (1800–1993)» у него под щекой.
Фан Му устало потер рукой лоб и перевернул страницу. Прочел название следующей главы, и спазм сжал его горло.
Раскрасневшись, он быстро пробежал главу, а потом вскочил со стула и тряхнул Тай Вея, чтобы тот проснулся.
— Скорей, — бормотал он, — ты должен это увидеть!
Тай Вей вздрогнул — не заметив текущей изо рта слюны, он первым делом схватился за пистолет.
— В чем дело? — воскликнул полицейский так громко, что все головы в зале повернулись в их сторону. Студент, карабкавшийся по лестнице к верхним полкам, пошатнулся на ступеньке и свалился вниз.
Не обращая внимания на недовольные взгляды, Фан Му покаянно улыбнулся библиотекарю Сун, замершему на месте, и нетерпеливо подсунул Тай Вею открытую книгу.
Застегнув кобуру, Тай Вей уставился на разворот. И сразу нахмурился. Закончив читать, вытащил из кармана сигареты и сунул одну в рот. Фан Му поспешно вывел его в коридор.
Вдвоем они молча курили, стоя на лестничной клетке. Когда его сигарета истлела до половины, Тай Вей поднял глаза на Фан Му и осторожно спросил:
— Йоркширский потрошитель? Думаешь, в следующий раз убийца скопирует его?
— По всей очевидности. — Фан Му бросил на пол окурок и растоптал его. — Ты же сам прочитал. Пятифунтовая купюра прямо указывает на него.
Тай Вей кивнул и постарался вспомнить, что говорилось в энциклопедии.
Британец Питер Сатклифф, прозванный «Йоркширским потрошителем», убил тринадцать женщин в период с 1975 по 1980 год. Сначала он оглушал их ударом молотка по голове, а потом бил в грудь отверткой. После убийства вкладывал в ладонь жертвы пятифунтовую купюру.
— Получается, следующей жертвой будет женщина?
— Если он и вправду собирается копировать Йоркширского потрошителя, то да, вне всяких сомнений. — Говоря это, Фан Му смотрел на группу девушек, выходящих с занятий по йоге в другом конце коридора.
— Вот же дерьмо! — выругался Тай Вей, отшвыривая окурок в сторону. — Надо созвать совещание и придумать, как его остановить. Сколько у вас тут учится студенток?
— Около четырех тысяч.
— Боже ты мой!
* * *
После полудня студенты понаблюдательнее стали замечать, что в кампус прибывают новые люди и происходит нечто необычное. В женских общежитиях усилили охрану, а одну комнату на шестом этаже освободили, превратив в рекреационную. В женской душевой была заперта шестая кабинка, в раздевалке спорткомплекса — шестой шкафчик. В учебных корпусах мимо аудиторий с шестым номером, женских туалетов и по коридорам шестого этажа прохаживались подтянутые внимательные девушки с характерной выпуклостью на одном бедре.
