Он кивнул на следующий снимок.
— Это молоток. После нападения на Лю Чжанчжуна мы изучили рану и смогли составить представление о том, чем она была нанесена. По размерам молоток подходит идеально. А вот тут… — Он выложил перед Фан Му новую фотографию, с дюжиной книг. — Все эти книги были у Мен Фанчжи в комнате общежития. Учебники по анатомии, западная криминология, истории серийных убийц. Помнишь те книги, что мы с тобой просматривали в библиотеке? Так вот, все они оказались у него. Мой человек проверяет библиотечную карточку Мен Фанчжи… Этот пакетик мы нашли в кармане одной из его курток. Там были остатки порошка. Лаборатория уже подтвердила, что это героин…
— А машина? Убийце для преступлений требовалась машина, а откуда ей взяться у Мен Фанчжи? И ты же не думаешь, что он убил Цин Цзяо и снял кожу с Цзин Тингтин прямо в общежитии, правда?
— Машину можно запросто взять в аренду. И у него, скорее всего, имелась съемная квартира за пределами кампуса — специально для совершения преступлений.
— Съемная квартира? Тогда почему он притащил все это к себе в комнату? Разве не безопасней было бы держать улики в квартире?
Тай Вей замолчал.
Тут дверь распахнулась, и в комнату, запыхавшись, ворвалась Ден Линьё. За ней шел Ду Ю с подносом в руках.
Заметив Тай Вея, девушка замерла на месте. Но вместо того чтобы поздороваться, накинулась на Фан Му:
— Ты в порядке? Тебя не ранили? — При виде повязки у него на пальце она ойкнула, подскочила ближе и схватила его за руку. — Боже мой! Ты ранен! У тебя кровь идет! Надо скорей ехать в госпиталь…
Она оглядывала Фан Му с ног до головы, тараторя с такой скоростью, что он не успевал вмешаться:
— Больше ранений нет? Точно? Прости, прости меня — я только сейчас узнала! Я пришла слишком поздно…
Казалось, она сейчас расплачется. Однако Фан Му молча вырвал у нее свою руку и продолжал смотреть на Тай Вея, ожидая ответа на свой последний вопрос.
Полицейский проигнорировал его настойчивый взгляд и снова открыл папку на фотографии молотка.
— Вы пришли очень кстати, — обратился он к Ден Линьё. — Посмотрите: вот с таким орудием преступник набросился на вас в ту ночь?
Ден Линьё вгляделась в снимок.
— Кажется… ну да, с таким. Очень похоже. — Однако, заметив суровое выражение на лице Фан Му, она быстро добавила: — Но вообще я не уверена. Молотки же все одинаковые. О, я не знаю… Не знаю!
Тай Вей пронзил Фан Му обжигающим взглядом, захлопнул папку и встал.
— Мне пора. Не выключай телефон и в следующие несколько дней никуда не пропадай. Как только будут новости, я тебе сообщу.
Он подхватил с пола портфель и вышел.
Комната погрузилась в молчание. Ду Ю посмотрел на Ден Линьё, потом на Фан Му. Кивнул на поднос с едой:
— Надо поесть. Я принес тебе завтрак.
Фан Му не отвечал, и Ден Линьё, виновато улыбнувшись, сказала:
— Большое спасибо, Ду Ю.
— Думаю, мне тоже лучше уйти, — пробормотал тот, берясь за рюкзак. По пути к дверям шепнул Ден Линьё: — Присматривай за ним.
После ухода Ду Ю молчание в комнате стало невыносимым. Ден Линьё сначала тихо сидела рядом с Фан Му, но потом, поняв, что он ничего не скажет, взялась за поднос с едой и попыталась его накормить.
— Ну давай же, поешь что-нибудь.
Фан Му не реагировал, и она набрала палочками риса и поднесла к его рту.
Юноша отвернул голову.
— Я не голоден. Тебе лучше уйти. Я хочу побыть один.
Ден Линьё ничего не оставалось, как поставить поднос обратно на стол. Она ласково предложила:
— Может, я останусь с тобой?
Он покачал головой:
— Не надо. Иди.
Девушка закусила нижнюю губу.
— Ты правда… считаешь меня такой ужасной? — Ее голос звенел от скрытых слез.
Фан Му поглядел на нее, а потом сказал безнадежно:
— Нет. Просто ты ничем не можешь мне помочь.
— Ничем не могу помочь? И ты не нуждаешься во мне даже в такой трудный момент? — Она встала и выпрямила спину. — Я понимаю, как тебе сейчас нелегко. И хотя не знаю, что именно случилось и кто пытался тебя убить, я все равно хочу быть рядом, чтобы тебя утешить. Неужели ты не можешь относиться ко мне чуть поласковей?
— Нет! — отрезал он со злостью. — Ты думаешь, что знаешь меня? Знаешь, какой я человек? А ты представляешь, какой груз на тебя ляжет, если ты будешь со мной? Тебе никогда этого не вынести!
— Почему ты так решил? После всего, через что я прошла, я с чем угодно могу справиться!
Не желая дальше с ней спорить, Фан Му тоже встал и распахнул дверь.
— Если ты не уйдешь, уйду я.
Слезы потекли у нее по лицу. Несколько секунд Ден Линьё просто стояла и смотрела ему в глаза. Потом сорвалась с места и выбежала из комнаты.
Глядя ей вслед, Фан Му ощущал невыносимое чувство вины и усталость.
«Ден Линьё, ты не понимаешь. Самое страшное не в том, чтобы знать, что будет. Самое страшное — не знать».
* * *
На следующий день Тай Вей позвонил сказать, что кровь на простыне принадлежала Цин Цзяо. Это, вместе с показаниями Тай Вея относительно внешности убийцы, которого он преследовал в спорткомплексе, и данными библиотечной карточки, доказывавшими, что Мен Фанчжи взял книги в мае 2002 года — незадолго до начала убийств, — позволяло сделать вывод, что Мен Фанчжи — тот самый преступник.
Днем в университет приехала мать Мен Фанчжи.
Его отец давно умер, и мать осталась одна. Узнав новости, она сразу села в поезд и помчалась в Цзянбин. Сердце у нее было слабым, и в кабинете ректора она дважды падала в обморок.
Об ее приезде Фан Му узнал от Чжу Туанчжи. В полдень он сам увиделся с ней.
Она была пожилая, седоволосая. Двое полицейских привели ее в комнату Мен Фанчжи забрать его вещи. Едва увидев полицейскую ленту на дверях, женщина начала всхлипывать.
Несколько студентов с юридического факультета, включая Фан Му, стояли возле комнаты, глядя, как его мать дрожащей рукой открывает дверь. Войдя, она завертела головой, словно ожидая увидеть Мен Фанчжи и услышать, как он восклицает: «Мама, ты приехала!» Потом встала на колени возле его кровати, уткнулась лицом в одеяло и втянула носом запах. И сразу зарыдала от горя. Она плакала долго, и полицейским пришлось напомнить, для чего они пришли. Женщина медленно поднялась и начала собирать вещи сына.
Поскольку бо́льшую их часть полиция конфисковала в качестве улик, остатки легко поместились в ее маленькую дорожную сумку. Выходя из комнаты с той немногочисленной собственностью, что осталась после ее сына на земле, женщина внезапно спросила полицейского:
