— Надписи? Какие?
— Да кто его знает… Мой офицер осмотрел окно — внутри были капли влаги, а снаружи все уже стерли соседи, которые пытались заглянуть внутрь. Надписей он не нашел.
— А что потом?
— Потом Фан Му сказал, что на месте преступления надо найти письмо, и назвал дату, когда оно было отправлено. Я передал эту информацию офицерам на месте. Они перерыли целую кучу писем, но ни одного с такой датой там не было. После этого парень назвал твой номер и попросил связаться с тобой.
Тай Вей замолчал, продолжая курить. Загасив сигарету, он посмотрел на часы — почти семь утра.
— Могу я его увезти с собой?
— Пока нет, — ответил Ли Вейдун. — Как-никак, твой Фан Му связан с этим делом. Мои ребята работают не покладая рук. Думаю, в ближайшие часы мы составим предварительное заключение по делу.
В кабинет заглянул молоденький полицейский с бумажными пакетами в руках. Там было соевое молоко, свежий хворост, посыпанный сахарной пудрой, и паровые булочки с начинкой.
— Поставь вон там, — сказал Ли Вейдун, указывая на стол у стены, где было несколько тарелок. — Может, позавтракаешь? — предложил он Тай Вею. — Наверняка проголодался, — повернулся к молодому полицейскому: — Отнеси пару булочек Фан Му. И горячей воды тоже.
За едой Ли Вейдун расспрашивал Тай Вея о расследовании, которое они вели. Поскольку дело было закрыто, капитан решил, что может изложить его суть, и вкратце описал его.
— Теперь я понимаю, — выслушав его, сказал Вейдун с улыбкой. — Вчера, когда мы собирались допросить пацана, он зачитал нам свои права еще до того, как мой офицер это сделал. Похоже, процедуру он знает лучше нас. Студент, значит…
В этот момент офицер с черными кругами под глазами зашел к ним:
— Вейдун, можно с тобой переговорить?
Вытерев салфеткой рот, тот обратился к Тай Вею:
— Ты доедай. Я ненадолго.
* * *
Ли Вейдун отсутствовал больше часа. А вернулся уже вместе с Фан Му.
Когда они вошли, юноша продолжал задавать Ли Вейдуну все те же вопросы — нашли ли они письмо и что было написано на окне.
Игнорируя его, Ли Вейдун повернулся к Тай Вею и сказал:
— Я все уладил. Сейчас подпишешь кое-какие бумажки — и можешь его забирать.
На лице у Фан Му читалось недовольство, но Тай Вей сделал ему знак молчать. Он угостил студента сигаретой. Тот закурил, с головы до ног осмотрел Ли Вейдуна, а потом с раздраженным видом присел на стул.
— Значит, никаких проблем? — спросил Ли Вейдуна Тай Вей.
— Не-а. Наш судмедэксперт уже провел вскрытие — женщина умерла от сердечного приступа. У нее было тяжелое ревматическое заболевание сердца. В квартире нам попалось несколько крыс. Наверное, одна из них и напугала ее до смерти. А еще, — сказал он, указывая на Фан Му, который так и курил в молчании, — мы нашли билет на поезд и чек из такси у него в карманах. Водитель подтвердил, что подвозил Фан Му. Он его запомнил, потому что тот оставил чаевые. Он помнил и время, когда его высадил, — с момента смерти Дон Гуйчжи прошло уже больше часа.
Нисколько не обрадованный тем, что подозрения с него сняты, Фан Му снова спросил:
— Что насчет письма? И следов на окне?
Ли Вейдун поглядел на него.
— Письма, о котором ты говорил, там не было. И следов на стекле — тоже, мы проверяли. Можешь посмотреть на фотографию, если не веришь мне. — Он протянул Фан Му папку, которую до этого держал в руках.
Юноша долго разглядывал снимок, поворачивая его то так, то этак. Наконец, не сказав ни слова, положил его на стол и хмуро уставился в пол.
— Хотя мы до сих пор не знаем, как ты оказался в квартире, ясно, что это было совпадение, — сказал Ли Вейдун. — Поэтому после некоторых формальностей мы тебя отпустим.
— Вовсе это не совпадение! — внезапно выпалил Фан Му.
— А ну тихо! — рявкнул Тай Вей и повернулся к Ли Вейдуну. — В таком случае давай разберемся с бумажками поскорее, и я его увезу.
Тот кивнул и вышел из кабинета.
Тай Вей поглядел на Фан Му.
— Ты что, хочешь, чтобы тебя опять заперли в камере? Если нет, то лучше молчи.
Юноша не ответил, только затянулся поглубже своей сигаретой.
* * *
Разделавшись с формальностями, Тай Вей и Фан Му получили разрешение ехать. Фан Му вернули его вещи, но оказалось, что ножа среди них нет. Дежурный полицейский ответил, что его конфисковали. Фан Му возмутился и потребовал его вернуть, отказываясь уходить, пока нож не будет у него.
Тай Вею пришлось снова идти за Ли Вейдуном. Наконец нож был возвращен владельцу.
Любезно отказавшись от приглашения Ли Вейдуна пообедать, Тай Вей усадил Фан Му в машину, и они поехали назад в Цзянбин. В машине Фан Му устроился на заднем сиденье и сразу заснул. Поглядев на его утомленное лицо, Тай Вей лишь вздохнул.
Спустя примерно час езды Тай Вей увидел в зеркало заднего обзора, что Фан Му сел и облизнул растрескавшиеся губы.
— Проснулся? — спросил он, передавая бутылку с водой.
Фан Му осушил ее одним глотком. Потом откинулся на спинку сиденья и стал смотреть в окно, погруженный в раздумья.
— Давай-ка расскажи, — начал Тай Вей, — как ты оказался у Мен Фанчжи дома?
Фан Му ответил не сразу. Медленно произнес:
— Мать Мен Фанчжи позвонила мне и сказала, что сын перед смертью отправил ей письмо. Там он упоминал мое имя. Писал, если с ним что-то случится, она должна отдать письмо мне.
— Да? И что говорилось в письме?
— Понятия не имею. Ты же слышал — письмо они не нашли.
— А что за надписи, о которых ты говорил?
— Когда полицейские меня арестовывали, — слабым голосом ответил Фан Му, — я заметил какие-то символы на оконном стекле. Но они исчезли.
— Символы? Как они выглядели?
Фан Му задумался.
— Я не уверен… На китайские иероглифы непохожи. Как будто… хм… — Он покачал головой. — Нет, не помню.
— Ладно, пустяки. Не думай о них больше, — сказал Тай Вей, обгоняя грузовик. — И постарайся отдохнуть, когда вернемся. Слава богу, подтвердилось, что смерть была естественной. А то я не вытащил бы тебя оттуда так быстро.
— Она не была естественной!
— С каких пор инфаркт — это не естественная смерть? Или ты хочешь сказать, что ее убили?
— Когда я постучался в квартиру, дверь была не заперта. По-твоему, это нормально?
— Может, она просто забыла ее запереть… Парочка крыс забежала внутрь, она испугалась, вот тебе и сердечный приступ.
— Не только дверь стояла открытая. Еще и свет не горел.
