Свет быстро померк в глазах Тавиуса. Ледяной жар в моей груди отозвался, но я убрала руки с его головы прежде, чем дар исправит мою тяжелую работу. Я отошла назад, вытирая кровь о ночную рубашку. Из ран Тавиуса кровь теперь текла тонкой струйкой.
Я не вырезала его сердце и не предала его огню, но… сойдет и так, и отметины не останется.
Сделав еще шаг, я оглядела зал. Мама перестала кричать. Лица казались размытыми пятнами, пока я искала взглядом Эзру.
– Займи трон, – хрипло сказала я, и она застыла. – Ты следующая в очереди.
Эзра покачала головой.
– Трон принадлежит…
– Трон принадлежит тебе, – перебила я.
Она метнула взгляд на того, кто стоял за моей спиной, а потом на мою мать, которая рухнула в ворох белых юбок, прижимая руку к груди и глядя на меня. Она увидела, кто я, кем она помогла мне стать.
Чудовище, как и Тавиус, только иного рода.
Я повернулась к Первозданному – еще одному, кто помог мне превратиться в это существо, и медленно подняла взгляд на его лицо. Он смотрел на меня с непроницаемым выражением, а кровь Тавиуса текла по полу, холодя мои босые ноги.
Я стояла, уставившись на него, и пустоту во мне сменил рокот.
Первозданный Смерти.
Мой суженый.
Никтос.
Ключ к тому, чтобы остановить медленное мучительное разрушение моего королевства.
Вдруг прежнее ощущение чего-то знакомого обрело смысл. Я уже слышала когда-то его голос.
«Мне не нужна супруга».
Первозданный резко вдохнул. Во мне бурлили эмоции, накатывая волна за волной, неся в нарастающем приливе столько чувств, что я задыхалась, – неверие, надежда, страх и гнев. Много гнева.
– Ты, – прохрипела я.
– Выйдите все отсюда, – приказал Первозданный. – Выйдите все, и вы тоже.
Боги замешкались.
– Ты уверен? – спросил Эктор.
– Идите.
Первозданный не отводил глаз от меня.
Я услышала, как боги уходят, как уводят тех, кто остался жив, и Сэйон спрашивает:
– У вас есть виски? Я не прочь выпить.
Первозданный продолжал смотреть на меня, и по мне пробежала дрожь. Неужели он только сейчас понял, кто я? Три года прошло с тех пор, как он видел меня в прошлый раз. За это время многое изменилось. Мои черты утратили мягкость юности. Я стала чуть выше и полнее, чуть жестче, но меня нельзя не узнать. Видимо, я просто не запомнилась ему, в то время как вся моя жизнь вертелась только вокруг него. И из-за него последние три года… были всего лишь болью, разочарованием и неисполненным долгом.
Все мое существо сосредоточилось на нем, грудь быстро поднималась и опадала.
Он склонил голову и опустил темные брови. Рыжевато-каштановые волосы упали ему на щеки, и что-то глубоко внутри меня начало дрожать и раскрываться. Я почувствовала ярость, горячую и едкую ярость, столь мощную и всепоглощающую, что она обожгла мое горло.
Я потеряла свой обычный контроль. Бросилась на Первозданного, замахнувшись кулаком ему в лицо.
Он расширил глаза от удивления, и эта секунда могла ему дорого обойтись. Я зацепила костяшками пальцев его челюсть в момент, когда он отстранялся. Он повернулся, схватил мое запястье и развернул меня. Колонны Большого Чертога завертелись, а мои босые ноги заскользили по крови. Через миг моя спина оказалась прижата к его груди, а его рука обхватила мою талию.
– Не такой реакции я ожидал, – сказал он. – Очевидно.
Из моего горла вырвался нечеловеческий звук – яростное рычание. Я отвела назад свободную руку, стараясь дотянуться до его волос. Совершенно неподобающий жест, но мне было все равно.
– О, не надо так. – Он поймал мою руку и тоже прижал к моей талии, скрестив свои руки мне на груди.
Игнорируя боль, я подняла ногу и сильно топнула. Он переступил и поднял меня, чтобы мои ноги не касались пола.
Потом развернулся вместе со мной, встав спиной к статуе и Тавиусу.
– Кажется, ты на меня сердишься.
– Тебе так кажется?
Я дернулась назад, надеясь, что он потеряет равновесие.
Он не шелохнулся.
– Вижу, я был прав, когда решил, что ты из тех, кто будет бороться, даже зная, что это бесполезно. – Он задел подбородком мою макушку. – Как это утомляет, когда всегда оказываешься прав.
Я с криком дернула назад голову. Череп пронзило болью, когда я врезалась в его лицо.
– Судьбы! – проворчал он, а я свирепо улыбнулась.
Он сдавил меня крепче и опустил подбородок, прижимая холодную щеку к моей.
– Еще не закончила?
– Нет, – процедила я, беспомощно растопыривая пальцы.
Меня сжигали раздражение, усиливающее ледяной жар в груди, и осознание, что даже после многих лет тренировок кто-то с легкостью меня обезвреживает.
– А я думаю, что закончила.
Его холодное дыхание коснулось моей щеки.
– Мне плевать, что ты думаешь, – бросила я, пытаясь вырваться, но это было бесполезно и принесло боль. Я не выиграла и дюйма. Подняла обе ноги, но это не помогло. Он не сдвинулся с места.
Он вздохнул.
– Наверное, ты будешь продолжать, пока не выбьешься из сил.
Упершись обеими ногами в пол, я изо всех сил толкнулась. Первозданный не шевельнулся, но напрягся.
– Я бы посоветовал прекратить, – проговорил он. Его голос стал глубже и грубее. – Ты не только бередишь раны на спине, но и, наверное, не предполагаешь, что твои действия вызывают реакцию, на которую ты не рассчитываешь.
Ушло несколько секунд, чтобы пожар в моей крови утих, я осознала значение его слов… и немного здравомыслия вернулось ко мне. «Вдохни». Я уставилась на трещины в белых с золотом колоннах и сделала глубокий вдох. Моя грудь поднялась, прижавшись к его рукам. «Задержи дыхание». Ко мне медленно возвращались ощущения. Щека зудела от контакта с его щекой. Ночная рубашка была слишком тонкой. Всю спину и бедра покалывало от соприкосновения с его телом. Волоски на его руках щекотали чувствительную кожу моей груди. Мой пульс беспорядочно забился, я смотрела перед собой, не способная разобраться в вихре ощущений. Соприкосновение кожи с кожей – это слишком.
Я зажмурилась. «Выдохни». Я действительно пыталась напасть на Первозданного Смерти?
Не хотела об этом думать. И о том, что наверняка ждет меня после того, как я разделалась с будущим королем Ласании. Оставалось лишь сосредоточиться на том, что я сейчас здесь с Первозданным, ради которого меня больше десяти лет тренировали и подготавливали. Смех рвался из горла, но затих на моих запечатанных молчанием губах. Не важно, что произошло в Большом Чертоге. Не важно, кто сейчас на троне. У меня все равно есть долг перед Ласанией.
