– Да, мессир. Именно в этом тексте и указывается на содержание основного документа. Там должен быть и перевод.
– Да, вижу. Проклятые глаза!.. – раздражённо проворчал Каладиус. – В последнее время они стали заметно меня подводить. Всё плывёт, я с трудом разбираю строки…
– Если желаете, я могу прочесть, – вызвался мастер Теней.
– Это было бы весьма любезно с вашей стороны, – маг благодарно протянул бумагу Колу, но, поскольку стол был довольно обширен, вновь подскочил слуга-баинин, взяв лист из рук хозяина, и передал его мастеру Теней.
–«Сей документ, предположительно, засекречен ключом Зойфарата, но с применением к нему каких-то иных дополнительных методов. Сии методы покамест не поддаются изысканию, но мессир Тевидар обещает прислать книгу, которая может помочь. Исходя из соображений, изложенных в незашифрованной части, я прихожу к выводу, что речь в манускрипте может идти о распутывании вспучиваний большой мощности. Сербоний утверждает, что сумел таким образом нивелировать вспучивание близь деревушки Гололесье, которое причиняло значительный вред местным жителям и несло урон их хозяйству. Полагаю, освоив данную методику, можно будет не только нивелировать вспучивания, но и перераспределять потоки возмущения, а быть может, даже сгущать их. В целом считаю данное направление изысканий весьма перспективным и прошу дозволения та то, чтобы целиком сосредоточиться на этом вопросе. Кловидан».
– Стало быть, это – некая сопроводительная записка, – заметил Каладиус, внимательно выслушав Кола. – Некто Кловидан, вероятно, использовал эти записи для своих исследований. Интересно было бы узнать – получилось ли у него что-нибудь? Впрочем, насколько я понимаю, практика нивелирования аномалий до сих пор не имеет широкого применения. Более того, до сих пор я и не слыхал ни о чём подобном. Значит, либо бедняга Кловидан не добился никаких результатов…
– Либо?.. – переспросил Кол, заметив, что маг задумался.
– Либо всё это – не более чем мистификация, – поджал губы маг. – Быть может, этот самый Кловидан пытался ввести в заблуждение своих предводителей, к коим, очевидно, адресована эта записка, а может быть он сам стал жертвой обмана со стороны упомянутого им Сербония. А возможно, что и все эти документы, включая записку, лишь фальшивка, при помощи которой, не сомневаюсь, здорово нажился какой-то кидуанский делец.
– Но почему вы считаете их фальшивкой, мессир? – недоумённо спросил Кол, который до этого момента даже не подозревал о подобной возможности.
– Я живу уже не одно столетие, молодой человек, – как-то сварливо проговорил Каладиус. – И никогда не слыхал ни о чём подобном, хотя, учитывая масштаб данного исследования, его нетривиальность, полагаю, какие-то следы его должны были бы сыскаться хотя бы в научных трудах десятков теоретиков, коль уж мы ни разу не видывали ничего подобного на практике! В моей библиотеке несколько сотен томов, посвящённых магии, и ни в одном я не встречал даже простых рассуждений на эту тему. Не говоря уж о том, что мне неизвестны все те имена, что встречаются в тексте.
– Но если речь идёт о временах Древнейшей империи… – заговорил было Кол, заметно сбитый с толку таким напором великого мага.
– Вы считаете, что эта бумажка пролежала несколько тысяч лет, не истлев, не погибнув во многочисленных пожарах, никем не найденная, а затем вдруг какой-то охотник за сокровищами вот так запросто разыскал её в мёртвом городе?
Кол беспомощно смотрел на так внезапно разозлившегося старика, который мог бы показаться смешным в своём неожиданном гневе, если бы не та мощь, что всё ещё таилась в этом разрушающемся теле. Эта вспышка была совершенно необъяснимой. Неужели Каладиус решил, что они водят его за нос?
– Простите, мессир, – ответил он. – Я уже говорил вам, что ничего не смыслю в этом. Я – лишь говорящий почтовый голубь, и сейчас я больше всего сожалею как раз о своей способности разговаривать. Лучше бы мне быть безмозглой птицей, тогда я не вызвал бы ваш гнев…
– Простите и вы, мастер Кол, – всё ещё раздражённо, но уже не гневно проговорил Каладиус. – Разумеется, моё негодование не направлено ни на вас, ни даже на Герцогиню. Скорее я злюсь на себя, что на секунду поверил в совершеннейшую глупость. Извините меня, господа, но мне лучше будет сейчас покинуть вас. Эти переживания сожгли остаток моих сил, и сейчас я чувствую себя разбитым. Мне нужно прилечь. Прошу, не отказывайте себе ни в чём, чувствуйте себя как дома. Мы увидимся позже.
И баинин увёз кресло с великим магом, оставив озадаченных и встревоженных гостей в одиночестве заканчивать завтрак.
***
В тот день Кол и Кроха больше не встречались с хозяином. Вновь приняв ванну и ещё четырежды плотно покушав, они отправились вечером в отведённые им комнаты, не зная, чего ожидать дальше. Кол понимал, что находится не в том положении, чтобы давить на Каладиуса, вызывая его на разговор. Но и просто так уехать он тоже не мог. Впрочем, пребывание в роскошном дворце Каладиуса доставляло массу приятных ощущений и нивелировало, как выражался пройдоха-Кловидан, его желание торопить события.
Однако за завтраком следующего дня великий маг вновь почтил их своим присутствием.
– Ещё раз прошу извинить меня за вчерашнюю выходку, друзья мои, – заговорил он после обязательных приветствий. – Увы, старость имеет свои недостатки, и эти перепады настроения – один из них. Я был вчера излишне резок и категоричен в отношении тех документов, что вы привезли. У меня было время всё обдумать, и я понял, что это раздражение было вызвано вовсе не вероятностью того, что они окажутся поддельными, а возможно совсем наоборот.
Кол и Кроха с удивлением посмотрели на волшебника, не понимая, что он хочет сказать.
– Я – древний старик, и чувствую, что мне осталось совсем недолго. В своей жизни я сделал много того, что современники почитали великим, а потомки – невероятным. Долгое время я думал, что вся моя жизнь была только ради Башни и её искательницы, и что теперь, исполнив предназначение, я могу спокойно уйти, ни о чём не жалея. Признаться, я считал, что ничего более грандиозного теперь уж не случится ещё долгие и долгие годы.
Каладиус, произнеся эти слова, горько усмехнулся и отпил немного вина из прекрасного бокала. Сейчас он был скорее грустным, чем раздражённым, но, по крайней мере, он не выглядел измученным и уставшим. В нём вновь разгоралась жизнь, которая хотя и не могла победить многочисленные недуги тела и поднять великого мага с кресла, но, во всяком случае, позволила крови быстрее бежать по жилам, окрашивая пергаментные щёки в лёгкий румянец. Даже речь его стала быстрее и твёрже, чем накануне.
– Когда я узнал о цели, которую преследует Солана, я подумал, что это могло бы стать очередным славным приключением, и меня повергло в уныние осознание того, что теперь это уже невозможно… Увы, но столетия отшельничества в этой пустыне так и не научили меня смирению… Я до сих пор иной раз чувствую крайнее изумление, когда думаю о том, как этот мир продолжит своё существование после моей смерти. Я настолько привык вершить историю, что не могу постичь того, что столь великие события могут пройти и без моего участия.
