– Если этот мясник ещё раз заговорит об ампутации, я затолкаю его инструменты ему же в глотку!.. – тусклым голосом, нивелирующим всякую угрозу, заключённую в словах, пробормотал Кол.
Мастер Теней лежал, обливаясь холодным потом, и крупно дрожал от съедающей его лихорадки. Прошло несколько дней после ранения, и каждый день был хуже предыдущего. Рана гноилась, а кожа вокруг неё приобретала страшный чёрно-фиолетовый оттенок. Боль в ушибленных рёбрах растворилась на фоне начинающегося заражения, и это можно было бы назвать хорошей новостью, если бы цена не выглядела такой непомерной.
– Он говорит, что вероятность смерти весьма велика, – хмуро ответил Кроха, подходя к окну и отворяя его. – Рана гниёт.
Дух в комнате стоял очень тяжёлый – пахло кровью, гноем и болью. Но верный бывший подмастерье и не думал покинуть своего товарища, мужественно деля с ним невзгоды. Несколько раз их навещал Кобри. Он сообщил, что отправил голубя к Герцогине. Тайком от Кола Кроха попросил отправить ещё одну птицу с известием о состоянии здоровья раненого. В нём жила робкая надежда, что всесильная волшебница, узнав об опасности, грозившей любовнику, примчится в Шинтан, чтобы помочь.
Впрочем, это было не более чем несбыточной мечтой. Даже если Солана пустится в дорогу тотчас же после получения послания, пройдёт не меньше десяти дней, пока она прибудет. Этого времени у Кола уже могло и не быть…
– Так он лекарь, или палач?.. – почти прорыдал Кол. – Если рана плоха – пусть он что-нибудь сделает с этим, вместо того чтобы просто отрезать мне ногу! Найди мне другого лекаря! Такого, который знает своё дело!..
– Можно удалить омертвевшую плоть, – Кроха повторял слова, сказанные ему ранее медикусом. – Но это будет такая боль, что сердце ваше может не выдержать. Доктор сказал, что отпилить ногу будет куда быстрее и менее болезненно.
– Запомни раз и навсегда! – сделав усилие, Кол приподнялся в постели. – Я не дам резать ногу! Лучше умереть!..
В последние дни мастер Теней частенько желал, чтобы его нога вдруг куда-то исчезла, а вместе с нею исчезла бы и боль, но всё это были лишь мечты измученного человека. Кол понимал, что без ноги он станет никому не нужен – ни Солане, ни даже Командору. И тогда его ожидает судьба отца. Он будет пить, пока не умрёт – одинокий, забытый, несчастный…
Когда лекарь, как и обещал, явился вновь спустя два часа, Кол, глядя на него горящими от лихорадки глазами, выдавил:
– Очистите рану…
– Но это, скорее всего, уже не поможет! – зачастил доктор. – Заражение уже проникло в кровь, и сделает своё дело и без помощи раны! А вы, сударь, можете не перенести такую операцию.
– Делайте, что вам сказали, мэтр, – твёрдо проговорил Кроха. – Последствия будут на нашей совести.
– Что ж, – тяжело вздохнул лекарь. – Воля ваша. Я дам отвара дурной травы – он поможет пережить боль, но она всё равно останется невыносимой, потому что я не стану опаивать вас до бесчувствия.
– Я выдержу, – пообещал Кол, хотя голос его дрожал. – Делайте всё, что считаете нужным, но спасите мне ногу!
Лекари, промышляющие хирургией, делятся на два враждующих между собой лагеря. Одни считают, что нет ничего плохого в том, чтобы пичкать пациента наркотическими снадобьями, поскольку это позволит легче перенести и саму операцию, и последующее восстановление. То, что после этого значительная часть пациентов пристрастится к запретному зелью, они представляют как неизбежное зло, которое в целом не может затмить той пользы, что приносит отвар дурной травы.
Другие же являются категорическими противниками подобных мер обезболивания, считая, что даже контролируемый приём этого зелья может быть чреват последствиями. У каждого наготове были не одна и не две истории о том, как проматывались огромные состояния, рушились карьеры и семьи, совершались преступления, и всему виной была зависимость от дурной травы. А многие после этого и вовсе подсаживались на кашах.
Приверженцы этой категории полагали, что довольно небольших и даже не слишком систематических доз бывает достаточно, чтобы выработать болезненную привязанность, и что лучше потерпеть адскую боль некоторое, пусть даже продолжительное время, чем прожить остаток жизни под ярмом наркотика.
Совершенно очевидно, что лекарь Кола принадлежал именно к этому числу, и потому он с невероятной скрупулёзностью отсчитал несколько капель мутновато-белёсой жидкости, и с выражением явного недовольства влил их в глотку пациента. Их хватило для того, чтобы боль слегка отпустила и перестала быть мучительной и почти невыносимой, а сам мастер Теней ощутил лёгкую эйфорию, вызванную как наркотиком, так и временным избавлением от нестерпимых страданий.
Но, увы, отмеренной медикусом дозы было совсем недостаточно, чтобы погрузить Кола в благословенный сон или хотя бы притупить боль настолько, чтобы она осталась лишь эхом и слабым отражением действительности. Если он ещё стерпел снятие повязки, тем более что та была наложена всего пару часов назад, то дальше начался настоящий кошмар.
Кол выл, мычал, стонал, рычал и хрипел, впиваясь зубами в сложенный вдвое кожаный ремень, пока лекарь, орудуя скальпелем и ещё какими-то зловеще выглядящими инструментами, очищал его рану от мёртвой плоти и гноя. Хвала богам, в какой-то момент боль стала столь нестерпимой, что мастер Теней просто лишился чувств и перестал пугать постояльцев своими жуткими криками.
Когда он очнулся, лекаря в комнате уже не было. Нога была туго забинтована и пахла свежей кровью, а также какими-то бальзамами. Слабость в теле была такой, что даже веки казались неподъёмными металлическими щитами вроде тех, что использовали латионские легионеры.
– Что он сказал?.. – кое-как просипел Кол неусыпно дежурившему рядом Крохе.
– Он сделал всё, что мог, – промакивая вспотевшее лицо друга мокрой тряпицей, проговорил здоровяк. – Он отрезал загнившую плоть, вычистил рану и наложил повязку с какими-то снадобьями. Также он оставил отвар, который должен будет помочь вам справиться с лихорадкой. Его придётся пить каждые два часа. Сказал, что если в ближайшие сутки самочувствие не начнёт улучшаться, вам придётся выбирать между ампутацией и смертью.
– Пусть его сожрёт Хаос со своим выбором!.. – прорычал Кол, но на глазах его выступили немощные слёзы.
У него оставались лишь сутки, чтобы решиться, и робкая надежда на чудо, которая не давала пока что сойти с ума…
***
Возможно, потому что Кобри лично не отправился на встречу с представителями Латиона, воинственное обычно королевство отказалось от совместного нападения на Симмерскую республику. Быть может, латионцы не сочли повод для войны достаточно весомым, ведь формально всё это было следствием атаки на Шинтан. А возможно принц Матониус, памятуя о разговоре с мастером Колом, небезосновательно видел в происходящем руку Соланы и не хотел подыгрывать северной колдунье. Или же у Латиона были свои соображения, никак не связанные с вышеизложенным. Но, так или иначе, а Палатий не сумел обзавестись надёжным союзником в надвигающейся войне.
