Это был последний звонок Майкла, но не последняя из его обязанностей. Было кое-что намного труднее — объяснить Гарри Лоренсу, почему его отец не вернулся домой.
Майкл просидел, казалось, вечность, смотря на ребенка. Мальчик всегда был очень похож на отца, но в ту минуту особенно. Он был сейчас всего на восемь лет младше Дэниела, когда тот познакомился с Майклом, и Майкл не мог перестать видеть своего утраченного друга в этих детских глазах. Это было практически невыносимо. В этот момент он был больше всего близок к тому, чтобы сломаться, но каким-то образом выдержал.
Разговор прошел настолько хорошо, насколько это было возможно в данной ситуации. Легонько положив свою руку Гарри на коленку, Майкл самым мягким голосом сказал, что у него плохие новости. В этот момент Гарри начал всхлипывать. Смышленый десятилетка, похоже, знал, что будет дальше. Но сказать это вслух было, однако, необходимо.
Майкл говорил медленно, тихо. Он объяснил, что Дэниел поздно возвращался домой, когда его машина попала в аварию, и чем это закончилось. Гарри выслушал все. Он горько поплакал у Майкла на руках, пока слезы не иссякли. Только после этого начались вопросы. Вопросы, на которые Майкл обязан отвечать до тех пор, пока Гарри не узнает все, что ребенок в его положении должен знать.
Следующие три часа прошли как в тумане. Майклу вспоминались долгие и натужные разговоры с Хью и Деборой Лоренс, родителями Дэниела, и с Тони Хаверсьюмом, который, держась очень сдержанно, не показывал той боли, что, безусловно, испытывал. Были разговоры о вскрытии, о коронерском расследовании, и Майкл теперь припомнил обещание Хаверсьюма Деборе, что никто не притронется к телу ее сына, — он лично за этим проследит.
Но прежде всего Майклу вспомнилась семья, терзаемая воспоминаниями о Дэниеле: родители, ребенок, жена — всем им нужно было оплакать его, не сдерживаясь. Поэтому Майкл оставил их и вернулся наконец домой, чтобы скорбеть в одиночестве и по-своему.
Тридцать три
Было почти восемь вечера, когда Сара Труман и Джек Магуайр подъехали к довольно близко расположенному дому Майкла Дэвлина в Ислингтоне. Даже в столь поздний час путешествие из забитого центра Лондона занимало, казалось, вечность.
Сара молчала, обдумывая прошедший день и размышляя о том, что могло случиться дальше.
Сколько себя помнила, она хотела быть репортером, серьезным журналистом. К этой цели была устремлена вся ее профессиональная жизнь. Она бы сделала все что угодно, чтобы добиться цели. В данный момент она была как никогда близка к ее осуществлению.
Сара знала, что они стоят на пороге большой истории, что от них пытаются скрыть что-то значительное. Это обстоятельство давало ей преимущество, потому что вся пресса, за исключением ее и Магуайра, слепо верила официальной версии: Эймон Макгейл покончил с собой, не успев ни с кем поговорить о содеянном. И почему бы им не верить?
Но Сара знала больше. Она знала, что Макгейл успел кое с кем поговорить. С тем, кто сейчас лежал в морге. Это не могло быть совпадением.
Тот момент, когда ее подозрения подтвердились, был самым захватывающим в ее жизни. Восторг от того, что ее вышвырнули из Паддингтон-Грин, был непередаваемым, но все это было разрядкой напряжения, основанного на проверке реальности. Проверку осуществлял Магуайр. Было отлично знать, сказал он, что им врут. Но проблема в том, что они не знали, что за этой ложью скрывается.
Именно тогда и началась настоящая работа, которая включала в себя охоту за удачей, благодаря которой они вчера оказались в нужном месте, и здравый смысл, который подсказал им остаться там до вечера. В результате они вышли на Майкла Дэвлина.
Осторожно разведав, они узнали, что Майкл Дэвлин и Дэниел Лоренс были близкими друзьями и коллегами. Саре поэтому показалось очевидным, что если Лоренс кому и рассказал о Макгейле, то Дэвлину.
— Почти приехали, — сказал Магуайр, прерывая мысли Сары. — Так как мы будем действовать?
Сара обдумывала свой ответ. Она посмотрела в окно и увидела промелькнувшую по правой стороне станцию метро Angel, пока Магуайр уходил влево на Ливерпуль-роуд. Они были в нескольких минутах от дома Дэвлина. Нужно было принять решение.
— Думаю, сначала мы пойдем без камеры.
— Что?
Магуайр отреагировал так, как Сара и ожидала. Предложение не снимать подходку к дому шло вразрез со всем, чему он ее учил.
— И как именно это нам поможет? Все, что он скажет не на камеру, можно будет опровергнуть.
— Просто я не думаю, что мы получим что-нибудь, что ему нужно будет отрицать, Джек, — Саре было важно, чтобы Джек понял ее логику. — Я не думаю, что он в этом замешан. Так что в чем он признается? Они старинные друзья, и ничего из того, что мы откопали, не указывает на то, что Дэвлин как-то еще с этим связан. Они всего лишь приятели.
— Этого мы не знаем, — ответил Магуайр. — Дэвлин мог увязнуть в этом по уши. И если так, нам нужна его реакция на пленке. Так же, как у нас есть реакция Генри. Когда ты стучишься к кому-то, Сара, убедись, что твой палец жмет на «запись».
— Не в этот раз. Я знаю, что права. Дэвлин ни при чем. Он просто человек, потерявший близкого друга, который, возможно, владеет какой-то информацией. Если мы поведем себя правильно, он окажется на нашей стороне. Черт, да как только он услышит, что у нас есть, мы наверняка не сможем помешать ему помочь нам. Но если мы будем вести себя как обычно, мы рискуем потерять его навсегда.
— Уверена, что хочешь прислушаться к своей интуиции сейчас?
Оператор был, безусловно, более опытным из них двоих. Но репортером была Сара, последнее слово было за ней. Магуайр продолжил:
— Потому что если мы провалимся, то потеряем историю. А это твоя потеря, Сара, не моя. Ты понимаешь это, верно?
— Я понимаю. И если я окажусь неправа, то мне придется стучаться к вдове Лоренса. Я знаю, что на кону.
Магуайр кивнул. За последние сорок восемь часов Сара стала заметно жестче. Ее уверенность в своем чутье выросла. Магуайру казалось, что он это узнает. Он вновь сконцентрировался на дороге.
Мгновение спустя Магуайр крутился по тихой площади в викторианском стиле в поисках места для парковки, пока Сара зачитывала вслух номера домов. Во второй раз за последние сутки никто не замечал фигуру в черном, чья работа и заключалась в том, чтобы оставаться в тени.
Тридцать четыре
Майкл резко сел, когда звонок в дверь неожиданно прервал его сон. Движение и звук напугали Касса. Ротвейлер в ответ громко разлаялся. Майкл успокоил его, погладив по шее перед тем, как встать. Все еще полусонный, он прошел через гостиную в прихожую. Только включив свет и на секунду ослепив самого себя, он остановился.
Какое-то время Майкл просто постоял так, раздумывая, действительно ли он хочет открывать дверь. Действительно ли он хочет кого-то видеть после того, что случилось за последние сутки? Но в то же время откуда он знал, что посетитель не принес важные новости? Что-нибудь о Клэр и Гарри?
