К концу речи несколько присяжных смотрели на Кэмпбелла практически с ненавистью. Дэниел другого и не ожидал. Было весьма естественно, что некоторые примут подобное преступление близко к сердцу. Вкладчики и инвесторы по всему миру становились жертвами махинаций людей, подобных Кэмпбеллу. Вполне вероятно, некоторые из его присяжных пострадали.
Но худшее было впереди. Какой бы разрушительной ни была речь, любое слушание основывается на доказательствах, которые можно предоставить, и на показаниях свидетелей. До сих пор эти свидетели прекрасно играли свои роли и доказали, вне всякого сомнения — обоснованного или нет, — что Нэйтан Кэмпбелл совершил именно то, в чем его обвиняют.
Дэниел был разочарован, наблюдая, как каждый свидетель забивает новый гвоздь в крышку защиты Кэмпбелла. Однако это также было неизбежно, потому что Кэмпбелл уже сказал Дэниелу и Майклу, что каждый из утверждаемых фактов был правдой.
Лондонский центральный уголовный суд, известный как Олд-Бейли, неоднократно расширяли: добавляли новые залы, ремонтировали старые. Второй зал, однако, не затронули никакие изменения: просторная внушительная комната, стены которой были обшиты деревянными панелями.
И судья, и подсудимый сидели на возвышении в противоположных концах комнаты, лицом к лицу. Они сидели над присяжными и местом свидетеля с одной стороны и над полным набором адвокатов с другой. Благодаря такому расположению Дэниел прекрасно видел присяжных, пока те слушали свидетельские показания.
С его наблюдательного поста было видно, что их вера в виновность Кэмпбелла несомненна.
Таково было предвзятое мнение против Кэмпбелла к тому моменту, когда вызвали последнего свидетеля обвинения, Ричарда Дава. Дэниел знал, что даже Майклу непросто будет одолеть имеющееся против Кэмпбелла предубеждение.
Он также знал, что Майкл не будет стараться это сделать.
Обычай требует, чтобы барристер задавал вопросы в суде. Работа солиситора
[9], которым был Дэниел, менее престижная: больше беготни, меньше славы. Но это не означало, что Дэниел не был причастен к подготовке защиты Кэмпбелла. Они с Майклом обсудили каждый тактический шаг и сошлись, по меньшей мере, в двух вещах: что любая попытка отрицать совершенное Нэйтаном Кэмпбеллом гибельна и что при любом исходе это дело было совсем не о Кэмпбелле.
Майкл начал свой допрос осторожно. Он говорил по-товарищески. Дэниел знал этот старый адвокатский трюк — подружись со свидетелем, будь дружелюбным, будь понимающим. Жди, пока его защита даст трещину.
Такое начало всегда было эффективнее открытой конфронтации, что и было сейчас продемонстрировано. Майкл снова и снова доказывал свое превосходство, мягко убеждая Дава признать, что тот не был в особом восторге от Кэмпбелла. А также что рабоче-бирмингемское происхождение Кэмпбелла, по мнению Дава, не соответствовало его посту в столь престижном банке. И что на протяжении всей карьеры Кэмпбелла Дав многое сделал, чтобы подорвать его авторитет в глазах начальства.
Все это были маленькие победы. Они ослабляли доверие к Даву. Но в контексте остальных доказательств вины Кэмпбелла, правдивость которых тот признал, их было явно недостаточно.
Дэниел это понимал. Он знал, что эти заработанные очки не уменьшали воздействия обвинения. Если на то пошло, все это выглядело как умные игры умных адвокатов, которым нечего предъявить. Дэниел понял, что Майклу нужно было сделать следующий шаг — пойти в атаку.
Это была опасная тактика, пан или пропал. Но это также был единственный шанс Нэйтана Кэмпбелла остаться на свободе.
— Хорошо, мистер Дав, давайте на минуту оставим вашу личную нелюбовь к Кэмпбеллу, не против? Потому что я хотел бы спросить у вас кое-что.
Ирландский акцент Майкла стал более отчетливым, пока он это говорил. Дэниел замечал раньше, что это своего рода нервный тик, который всегда появлялся, когда вопросы Майкла становились более рискованными.
— Валяйте.
Дав выглядел уверенно, будто предыдущими вопросами Майкл ничего не добился. Дэниелу это говорило о том, что этот мужчина был не так умен, как он сам считал.
— Непременно, мистер Дав, — Майкл улыбнулся, отвечая с сарказмом. — Но благодарю вас за разрешение.
Дав растерялся. Возможно, он удивлялся тому, что приятельский тон Майкла исчез.
Майкл продолжил:
— Я хотел бы спросить у вас следующее: вы сказали нам, что ваша роль заключалась в том, чтобы быть непосредственным начальником мистера Кэмпбелла, верно?
— Да.
— И мы, конечно, знаем, что вы считали его абсолютно непригодным для этой работы.
— Я думал, мы оставили вопрос о том, что он мне не нравился?
— О, разумеется. Но сейчас мы обсуждаем ваше профессиональное мнение. Я уверен, вы понимаете разницу, не так ли?
— Само собой, я понимаю.
Дэниел улыбнулся. Майкл начал к нему подбираться, как и было задумано.
— И мы условились на том, что вы считали его некомпетентным, правильно?
— Правильно.
— Тогда будете ли вы так любезны сказать мне, мистер Дав, почему вы разрешили некомпетентному мистеру Кэмпбеллу самостоятельно заключать сделки?
— Что? Какое это имеет значение?
— Мне правда нужно вам это объяснять, мистер Дав? Потому что мистер Кэмпбелл знает — а он вроде бы некомпетентный. Значит, вы-то точно знаете?
— Конечно, я знаю.
— Тогда, возможно, вы поможете и судьям узнать? Ведь сделки таких трейдеров, как мистер Кэмпбелл, должны закрывать другие члены команды, разве нет?
— Команды?
— Вы знаете, что я имею в виду, мистер Дав. Другим сотрудником вашего отдела, из предосторожности, не так ли? Таким образом, если один из трейдеров впутался в плохую, убыточную сделку, это нельзя скрыть, потому что о ней знает второй человек, закрывший ее. Так вкратце это работает, не так ли? Обычный взаимный контроль.
— Все верно.
— Но по какой-то причине мистеру Кэмпбеллу было разрешено заверять собственные сделки, верно?
— Вы так говорите, будто в этом есть что-то дурное.
— Это ваше мнение, мистер Дав. Что касается меня, то я всего лишь стараюсь добраться до правды. Поэтому скажите нам, пожалуйста, верно ли, что мистеру Кэмпбеллу было разрешено закрывать свои сделки?
Дав колебался.
— Мистер Дав?
Ответа не последовало.
— Мистер Дав, пожалуйста, ответьте на вопрос, — вмешался Его честь судья Питер Кеннеди, королевский адвокат, один из старейших судей центрального уголовного суда.
Это принесло желаемый результат.
