Обсуждение однажды вечером после ужина (рис с рисом и гарниром из риса) мало чем улучшило расположение Амандиного духа. Она обнаружила, что вождь еще унылее ее.
Дерево, объяснил он, есть картинка мироздания. Мироздание существует в форме дерева, как и бог, как и человек. Полеты птиц – мысли бога. Потому-то человек носит перья у себя на голове.
Лес – человеческая жизнь, но те, кто уходят из леса, забывают, что это так. Когда возвращаются, им вечно мешают деревья, и они сердятся. Тогда-то и начинается рубка. Они намереваются облегчить жизнь, но не понимают, что вымирания не существует. Деревья и растения, птицы и животные, что исчезают из нашего мира теней, поселяются в мире духов, но кошмарно преобразуются в бесов, сердитых и мстительных. Поэтому, когда громадные деревья рушатся под ножами бульдозеров, они потом вновь вырастают в ночи души, что становится все темней и темней, непроницаемей, таинственней, злобнее.
Поскольку едва исчезнут все деревья, никак нельзя будет вернуться к богу. Никакого бога не будет.
Дрейк подарил вождю бейсболку «Ловчил» и пачку сигарет с гвоздикой. Казалось, это вождя неимоверно взбодрило.
Дни миновали, как камни, падающие в бездонный колодец.
Однажды днем, когда Хенри наставлял Дрейка в приготовлении яда для стрел духового ружья из отвара коры анчарного дерева, Дрейк как бы между прочим спросил, есть ли у него паланг.
Хенри это потрясло.
– Где вы об этом услышали?
– Из книги.
– В книгах полно всякой ерунды. Древние практики на потеху туристам. Вроде голов, которые все мы вроде как должны вывешивать наподобие праздничных украшений.
Дрейк не сводил с него взгляда, лицо серьезное, насколько ему оно удавалось.
– Я спросил лишь потому, что подумывал им сам обзавестись.
Глаза Хенри оставались безразличными и карими, силуэт его мысли юлил, словно послеполуденные тени на остекленевшем пруду. Когда же он заговорил снова, голос у него стал иной, нежели тот, каким он обычно разговаривал с Дрейком.
– Лично у меня такого приспособления нет, но у многих мужчин в этой деревне есть. У многих мужчин вдоль этих рек. Джалон такой носит. Но я убежден, что и это у нашего народа вымирающий обычай. Зачем богатому американцу, как вы, паланг? Ваши женщины их тоже требуют?
Дрейка это развлекло.
– Нет-нет, – сказал он, – по крайней мере – пока. Честно говоря, сам не знаю, почему он меня так завораживает. Я никогда и не слыхал про паланг, пока не прочел о них в путеводителе, и вот с того мига никак не могу выбросить из головы. Наверное, это как ребенок – впервые слышит про дельтапланы или огнеглотание и тут же знает, интуитивно, что настанет такой день, когда это он должен будет непременно попробовать, что бы там кто ни думал. Ты беспомощен, ты вырвался из узды, с таким же успехом можешь пойти и с этим покончить, пока у тебя не сдали нервы и не швырнули тебя во что-нибудь похуже.
Хенри слушал уважительно.
– Думаю, вы, может, родились не в том племени. Пойдемте, – сказал он, вставая, – я вас отведу к человеку, который делает паланг.
Звали его Пак Мофун, и Дрейку показалось, что он узнал эту проказливую луноликую ухмылку с приветственной вечеринки в первую ночь. Маленький энергичный человек – его несусветно взволновал такой нежданный гость. То, что уважаемый человек с Запада добровольно решит навестить его обиталище (самое чистое в деревне, не мог не заметить Дрейк), было необычайным комплиментом. Дрейку он напоминал управляющего рестораном сети быстрого питания. А когда услыхал о причине визита, схватил Дрейка за обе руки сразу, сжал их и решительно их затряс. Для него будет честью провести эту особенную операцию на мистере Коупленде, первом американце, кого он таким образом обслужит. И, разумеется, для такого благородного клиента он рад будет поработать бесплатно, но нет ли случайно у мистера Коупленда чего-нибудь для него? Дрейк отдал ему свои темные очки, не сходя с места, и отправил Хенри обратно в комнату за последним оставшимся блоком «Мальборо». Пак Мофун пришел в восторг. И когда же его доброму другу хотелось бы совершить эту процедуру? Сейчас? Он с наслаждением хлопнул в ладоши.
Жестом он показал Дрейку на потертый табурет.
– Пожалуйста, пожалуйста, садитесь, садитесь. – Скрылся за душевой занавеской цвета морской волны в задней комнатке и мгновение спустя вернулся с жестянкой от походной аптечки, где полно было кусков дерева и металла странных очертаний. Сломанным куском школьной линейки он измерил длину первого сустава правого большого пальца у Дрейка. – Хорошо, – объявил он. Порылся в коробке запчастей, бормоча себе под нос, словно одинокий жестянщик. Сжав кулаки, обошел Дрейка вокруг и встал перед ним. – Теперь, мистер Коупленд, мне пора вас попросить, извините, раздеться.
– Конечно, – ответил Дрейк, – не знаю, как мы б могли сделать это иначе. – Он соскользнул с табуретки, разок дернул себя за набедренную повязку и остался голым.
– Пожалуйста, – сказал Пак Мофон, показывая на стол, куда поместил сложенное полотенце, чтобы Дрейк на него сел. В одной руке он сжимал короткий и толстый обрубок бамбука, в другой – тонкий, очень полированный гвоздь. Он уселся на табурет между разведенных ног Дрейка. – Извините меня, пожалуйста. – Подался вперед, потянулся к пенису Дрейка, и при этом вялый орган зримо съежился в размерах, отпрянув от касания, отступил в тело Дрейка, словно морщинистая голова испуганной черепахи. Пак Мофун хихикнул. – Смотрите, как он хочет от меня убежать! – Он снова хихикнул. Редкий человек получал такое наслаждение от своей работы. После значительного потягивания и кручения, наконец ему удалось надеть кусок бамбука на пенис, и направляющие отверстия точно совпали. Поднял сияющий гвоздь. – Готовы, мистер Коупленд?
– Наверное, – ответил Дрейк, оперенные краешки подползающей паники начали охватывать все его тело. Я правда этого хочу? Правда? ПРАВДА?
– Есть какая-нибудь птица или животное, чтобы вам как-то особо нравились?
– Наверное, – сказал Дрейк, и в сознании у него вспыхнул образ косматого бизона с черной гривой; почему, он сам толком не знал.
– Видите своего друга? – Пак Мофун приложил острый кончик гвоздя к одному направляющему отверстию.
– Давайте, – поторопил его Дрейк. Вдохнул поглубже и покрепче вцепился в край стола. Разряд грубейшей молнии скакнул поперек хрустнувшей плоти его головки – и наружу, к ободу незнаемого. Он взметнулся в воздух и вернулся вновь.
– Готово! – воскликнул радостный палангист. – Смотрите, без крови!
Несгибаемые концы пробившего член гвоздя в своей посверкивающей нелепости торчали по обе стороны бамбуковой трубки, как меч, вонзенный сквозь запертый ящик в согласную ассистентку фокусника. Вот только тут был не фокус. На робко высунувшемся кончике пениса у Дрейка густо выступила кровь и закапала звездочками на безупречно чистый пол.
– Ладно, – признал Пак Мофан. – Может, немного крови. Но не больно, э? – Он схватил Дрейка за одно колено, потряс его, как стаканчик с игральными костями. – Как вам нравится?
