– А «Орион»
[122] разве уже не снял переделку? – спросил Дрейк.
– Конечно, – ответил Брендон, – и мы и дальше будем его переснимать, пока не получится правильно.
– А Годар для начала попросту подражал тем гангстерским картинам студии «Монограм»
[123], поэтому даже оригинал – копия. – Эту мысль Дрейк считал до крайности забавной.
– Жвачка, – с отвращением фыркнул Брендон. – Вот к чему сейчас свелся весь процесс.
– Кого ты играешь? – спросила Аманда.
– Легавого, – ответила Джейс.
Теперь засмеялись все.
– Это новый персонаж, которого к сценарию добавил Папенька, чтобы в выгодном свете представить свою принцессу, – сказал Брендон.
– А вот и нет!
– Боюсь, что да.
– Откуда ты знаешь?
– От Расти Якобелли.
– Расти Якобелли – гнусный говнюк.
– А он – от Кэлеба.
– Кэлеб! Хуже некуда. Да он собственную мать подожжет, чтоб только всем рассказывать потом, как потешно она смотрелась, когда пыталась себя потушить.
– Может, и так, но он в курсе того, что происходит.
– Он слышит только то, что хочет слышать.
– Так, народ, – предостерег Дрейк, – давайте-ка последим тут за нашими уровнями стресса.
– Как бы там ни было, – сказала Аманда, – поздравляю. По-моему, чудесно, что у тебя есть роль.
– Спасибо, – ответила Джейс. – Это шаг в нужную сторону.
– Помнишь ее первую роль? – спросил Брендон. – Когда она была плотоядным тараканом.
– Нимриссой, – поправила его Джейс. – С планеты Тор. Я была королевой. И чего это ты хихикаешь? – спросила она у Дрейка. – Мистер Помреж на «Абажурах из ада», или как там оно называлось.
– «Пылинки на зеркале». Это культовая классика.
– Какого культа?
– Ладно, все – десерт, – объявила Аманда, внося из кухни стильный бамбуковый поднос, на котором стояли две горлянки размером с кокос со внушительно колючей шкурой. – Дуриан, – сказала она, ставя поднос перед ними. – Национальный фрукт Индонезии.
Дрейк показал им, как отыскать там шов и не уколоться, как втиснуть лезвие ножа, пока скорлупа аккуратно не расколется. Внутри, в гнездышке отсеков-близнецов белого кокона, похожего на пенопласт, лежала пара студенистых серых долей, напоминающих больные почки или разделенные полушария мозга без бороздок.
Джейс отпрянула, в отвращении наморщив нос.
– Керосином воняет.
– Запах придется преодолеть, – пояснил знаток Дрейк, – чтобы добраться до пиршества вкуса внутри.
Не похоже, чтобы Джейс это убедило.
– Пахнет скисшим молоком, – сказал Брендон.
– А ты нос зажми, – посоветовала Аманда, – и сунь кусочек в рот.
Дрейк, уже усердно жуя крупный клейкий ломтик, строил гостям воодушевляющие физиономии.
– Ну, я не знаю, – пожаловался Брендон, его собственный непристойный кусочек дважды выскальзывал у него из пальцев, пока он надежно не протолкнул его между своих губ. – Устрицы без половинки скорлупы. – Он пожевал и скривился, и пожевал еще, усердно перебирая лицом целую череду причудливых гримас. – Странно, – проговорил он, – по вкусу, как… – замер, раздумывая, – …на вкус, как мыло… нет, крем для волос или… свекла или бананы, нет, скорее, как лук… и тапиока. Поразительно, вкус от меня все время ускользает.
– Здорово, правда? – сказала Аманда. – На вкус – почти что тебе угодно.
– Полнейшее переживание Индонезии внутри одной конфетной обертки, – провозгласил Дрейк. – Прекрасное, уродливое, обыкновенное, причудливое, сладкое, кислое, одновременно обрушивается на все твои чувства.
Брендон потянулся к еще одному кусочку.
– Знаете, – произнес он с удивлением, – а эта дрянь не так уж и плоха, когда к ней привыкнешь.
– У многих индонезийцев он вызывает привыкание, – сказала Аманда. – Думаю, все дело в том, что этот фрукт – как хамелеон.
– Ладно, ребята, – произнесла Джейс. Она устроила целый спектакль, откусывая от мельчайшего образчика, и тут же выплюнула кусочек в руку. – Тошнотина! – воскликнула она, запивая водой из стакана, а потом подчеркнуто вытирая язык салфеткой. – Майонез с протухшим тунцом, – сказала она.
– Ладно, тогда как насчет славной горячей чашечки виверрового кофе? – предложила Аманда.
– Каждое драгоценное зернышко гарантированно прошло через пищеварительный тракт упомянутого животного семейства кошачьих, – пояснил Дрейк. – Укрепляет здоровье и, к тому же, продлевает жизнь.
– Вы – не те же люди, что были раньше, – снова упорно произнесла Джейс. – Я даже не знаю, стоит ли людям с Запада или кому бы то ни было вообще разрешать ездить на этот полоумный остров.
– Там тринадцать тысяч островов, – сказал Дрейк. – Островов там больше, чем звезд на небе – или на натурной площадке «Уорнеров».
– И все полоумные до единого.
– Но для всех найдется полоумное местечко, – возразила Аманда. – Даже для тебя, Джейс. Какое-нибудь особое чокнутое место так и ждет, чтобы снять с тебя мерку.
– Мерку Джейс и так все знают, – сказал Брендон. – Ее габариты опубликовали в «Вог»
[124].
Аманда улыбнулась и поднесла к губам винный бокал, а затем, переведя взгляд выше, к своему изумлению, увидела, что в ярком проеме кухонной двери стоит посторонний человек, присутствие до того неуместное и неожиданное, что казалось – он по-кошачьи шагнул сквозь прореху в самом воздухе. Бука, подумала она.
Странное выражение лица у своей жены первым заметил Дрейк. Потом увидел и мужчину. Тот походил на продавца обуви из торгового центра. На незнакомце была синяя рубашка поло и штаны хаки. В правой руке он держал пистолет.
– Вы кто такой? – спросил Дрейк, поднимаясь со стула.
Джейс замерла.
Брендон извернулся на сиденье посмотреть, что происходит, затем попробовал отодвинуться, чтобы избежать линии огня.
– Сидеть! – приказал человек, нетерпеливо поводя стволом. – Так, волшебные слова для сегодняшней вечерней игры – самообладание, послушание и наличность.
Глаза у Джейс сделались большими и неестественно яркими, словно она изо всех сил старалась разглядеть что-то в темноте.
