Справляться о моем драгоценном здоровье приходили многие. И друзья по лицею, и футболисты, и даже Самарин. Я приказал никого не пускать. Разве что Варвара прорвалась на пятый день. И то лишь потому, что имела официальное задание — проверить мое здоровье. Пришла она с уже знакомым мне врачом. И что я сделал? Привел себя в порядок или хотя бы умылся? Нет, лишь натянул одеяло повыше.
— Добрый день, — лучезарно светился тот самый, румяный эскулап, держа в руках стопку бумаг. Я даже не попытался вспомнить его имя. — Как себя чувствуете?
Я лениво перевел взгляд на Варвару Кузьминичну, которая выглядела как всегда великолепно, разве что чересчур встревоженно. Она о чем-то перекинулась парой фраз с доктором, после чего подошла ко мне.
— Все в порядке, физически он не ранен, — ответила она ему громко, затем положила руку на мой липкий от пота лоб. Прикрыла глаза, словно заглядывая в бездонную яму, а потом тихо добавила, чтобы не услышал доктор. — Симулируете, господин Ирмер-Куликов?
Собственно, она права. Магические силы почти полностью восстановились. Я это чувствовал. А вот со всем остальным было тяжело. Желания что-то делать не возникало никакого.
Однако доктору Варвара сказала совершенно другое.
— Еще очень слаб. Повезло, что отдал не всю силу, иначе лежал бы сейчас у нас на третьем этаже.
Доктор закивал, что-то спешно записывая. Но на секунду все же оторвался от бумаг.
— Сколько займет процесс восстановления?
— Кто же знает, Виктор Эммануилович, все очень индивидуально. То, что пациент в сознании, уже дает весьма оптимистичные прогнозы.
Доктор опять закивал, соглашаясь с подопечной. Хотя на самом деле еще непонятно было, кто тут главнее — эта юная особа или недом, который только и мог, что осмотреть меня и записать что-то в бумажках.
— Виктор Эммануилович, Вы не оставите нас наедине? — попросила лекарь.
— Да, конечно, жду Вас внизу, Варвара Кузьминична. Нам еще три адреса обойти надо.
Когда дверь за ним закрылась, девушка присела на свободный стул. Даже это она сделала с некоторым изяществом.
— Вы удивительный человек, Николай Федорович, никогда подобного прежде не видела. Вы отдали часть своего дара сначала штабс-капитану, менее чем через несколько дней проделали то же самое с подполковником, а теперь практически полностью восстановились. И хорошо, что про штабс-капитана знаю только я. Иначе подобный факт очень заинтересовал бы соответствующее ведомство.
Я понимал, о чем она говорит. Мой дар — универсальная батарейка. Скольких коматозников, магически опустошенных людей я могу поднять на ноги? Практически весь госпиталь. Прознай об этом Император, меня бы посадили в какой-нибудь карцер и лишь изредка выпускали для прямых обязанностей.
— Хорошо, что у Вас хватило ума симулировать свое недомогание. В противном случае у многих возникли бы вопросы.
Я посмотрел на нее уставшим от жизни взглядом. Забавно, я ничего сегодня не делал, но никаких сил не было. Под этим взглядом Варвара Кузьминична вздрогнула, словно услышала что-то грубое в свой адрес.
— Понимаю, что Вам тяжело, — ее тон изменился. Из уверенного он стал каким-то заискивающим, что ли. — Четверо лицеистов под Вашим руководством погибли. Но я слышала, что говорили остальные. Вы сделали все, что могли. Даже у их семей нет к Вам никаких претензий. Ведь это Разлом.
— Лицеисты и Будочник, — наконец заговорил я. И мой голос оказался намного ниже, чем обычно.
— От этого никто не застрахован. Случившееся с ним — трагедия для любого из нас. Но он сделал свой выбор. А нам надо жить дальше, Николай.
Она впервые назвала меня по имени. Произнесла его робко, неуверенно и тут же смутилась, чувствуя что переступила какую-то границу. Засуетилась, складывая разбросанные книги на прикроватном столике в стопку и все это время старалась не смотреть мне в глаза.
— Вы сказали, хорошо, что о штабс-капитане знаете только Вы.
— Да, именно так я и сказала, — набралась смелости Варвара Кузьминична и подняла глаза.
— Почему?
— Что за глупые вопросы? — раздраженно вздернула плечами она. — Вас бы затаскали по инстанциям. В нашем случае удастся удержать все в тайне.
— Вы меня не поняли, Варвара Кузьминична. Почему Вы не хотите рассказывать об этом?
— Просто, это… — начала девушка бодро, вот только посреди фразы вдруг смутилась. — Это… это непорядочно, в конце концов.
— Глупости, — ответил я спокойно, без всяких эмоций. — Я застенец, чужак, которого зачем-то приняли в ваш мир. Зачем — это еще большой вопрос. Вполне вероятно, чтобы забрать дар попозже, когда шумиха вокруг меня уляжется. Поэтому я и спрашиваю, почему Вы хотите помогать чужаку?
— Какой же Вы чужак? — скороговоркой выпалила Варвара. — Его Величество Вам и титул пожаловали. Да и в общем…
— Варвара Кузьминична, возможно я действительно не самый умный человек в этом городе. Но и идиотом меня делать не надо. Вопрос предельно простой — почему Вы меня выгораживаете?
— Может потому, что Вы мне нравитесь! — выпалила она, сердитая то ли на меня, заставившего выдавить признание, то ли на себя, за подобные чувства. Правда, тут же попыталась выправить сказанное. — Само собой, как человек. Несмотря на дурное воспитание и фривольное поведение, в Вас достаточно много добродетелей, которые ценятся в приличном обществе.
— Ценятся обществом или Вами? — решил уточнить я.
— Пожалуй, на сегодня достаточно вопросов, — торопливо поднялась Варвара Кузьминична и почти бегом бросилась к двери. — Знаете ли, у нас обход еще не закончен. А Вы тут не единственный, кто пострадал из-за Разлома.
Правда, взявшись за ручку, она помедлила, после чего обернулась и озорно блеснув глазами, добавила.
— Пожалуй, я знаю, как вернуть в Вас жизнь. Николай, прошу Вас, приведите себя в порядок и ожидайте вечером гостей.
И застучала каблучками по лестнице, интриганка, чтоб ее.
Она ушла, а я, помедлив, все же сел на кровати. Не могу сказать, что приход Варвары полностью исцелил меня, но он точно добавил огня в моей душе. Всю жизнь пролежать так не я не смогу. Как бы ни хотелось. Все равно придется решать проблемы и жить с последствиями своих и чужих поступков.
— Илларион! — крикнул я.
Слуга, словно только и ждавший этого последние несколько дней, вихрем взлетел наверх.
— Воды нагрей. Надо помыться.
— Сию минуту, господин. Может, еще в трактир сбегать? Наш-то того, закрылся, хозяина убили. Придется теперь в соседний.
— Нет, не хочу, — честно признался я. Но подумал, что все же надо хоть что-то поесть. — Собери чего-нибудь из того, что есть. И чай крепкий завари обязательно. С сахаром.
Я поднялся, сделал махи руками, наклоны, приседания, а после отжался. Тело реагировало на физическую экзекуцию тяжело. Всего несколько дней пролежал, а мышцы ослабли. Представляю, каково там космонавтам при длительном полете.
