Ненавижу его губы, зато хорошо помню их вкус. И это сейчас выбешивает до ощущения полного живота углей, обжигающих меня изнутри.
– Выше, – звучит сухо и требовательно.
– Достаточно? – останавливаю пальцы аж на талии и слегка выпрямляю ногу, целиком выставляя ягодицу на его обозрение. – Ну что, Лисёнок, ты счастлив?
Резкое дёрнувшийся кадык и... молчание.
Кожа горит так, будто он на самом деле не смотрит, а уже тискает, впивается сильными пальцами, мнёт. И так вдруг хочется этого наяву, прямо здесь и немедленно, что кажется если не взвою, то как минимум расплачусь.
Проклятый мажор будит во мне нечто настолько мерзкое, тёмное, что остатки морали разрываются вхлам. Как в трансе, второй рукой оттягиваю лямку, которая крепит край чулка к поясу. Максимально оттягиваю – насколько хватает прочности. Кир напряжённо сглатывает, пробегает языком по нижней губе. И тогда я разжимаю пальцы...
Эластичный ремешок впивается в кожу с абсолютно пошлым шлепком.
Его резкий выдох гремит поражением.
Кир порывисто шагает ко мне.
– Без рук, – качаю головой, отпуская подол скользить по ноге, и мгновенный протест выкручивает каждую мышцу. С ним всегда так: то прибить хочется, то вобрать глубоко под кожу, как последний глоток воздуха. От накала эмоций в крови ревёт кураж. Я вызывающе вскидываю подбородок. – Вижу, задание засчитано. Осталось сорок девять. И у меня тоже условие: пока уговор в силе никаких интрижек. Всё. Свободен.
Как он смотрит!.. Как будто живьём обгладывает. И голод его острый, невыносимый вгрызается в плоть так по-животному дико, так необходимо! Сейчас, именно в эту секунду, я готова позволить нарушить свой же запрет. Да много чего готова позволить. Один его шаг навстречу. Одно прикосновение...
Секундная заминка. Разгон сердца до свиста в ушах...
Кир так же резко разворачивается и с тихим матом хлопает дверью.
Я прячу лицо в ладонях, обессилено прислоняясь к парте. Ещё сорок девять, мать его!..
Моя игра – мои правила
Лис
– А я говорю, обручалка на её пальце – это плюс, – Север кладёт на стол две крупные купюры. – С замужними проще: на ночь не остаются, любви не ищут. Опять же, опыт бонусом.
– Посмотрим, как ты запоёшь, если тебя её мужик застанет голозадым. Так ещё зима была. Я думал, околею пока домой доберусь. Повезло моя богиня хоть часть вещей успела выкинуть в окно. – Стас накрывает его купюры двумя такими же и, подумав, добавляет ещё одну. – Я повышаю. Вика вчера обмолвилась, что на выходные затеяла перестановку, а муж, чтобы не помогать, собрался рыбачить с ночёвкой. Это намёк, дружище. Ты в пролёте.
Вика работает начальником службы сервиса. Девица немногим старше нас, бойкая и очень неглупая, а как виртуозно разруливает вопросы с психованными заказчиками – закачаешься. Люблю изворотливых, но в этот раз не зацепила. Внешность, формы – всё при ней, а чего-то не хватает. Полюбовался и дальше пошёл, благо энергию девать есть куда. Фирма, куда мы устроились в службу доставки, занимается подделкой одного итальянского бренда. Мебель дорогая, тяжеленная – хоть край зацепим, отрабатывать придётся до посинения. За вечер до семи адресов, домой еле приползаю. И отец мою карту разблокировать не спешит, видите ли, шарахаюсь хрен знает где. Пусть лучше думает, что по бабам. Достал.
– Лис, а ты, что молчишь? Опять собрался в сторонке курить? – Дан складывает деньги в дальнее отделение бумажника. Один из них сорвёт неплохой куш, третьего не дано. У Викиного рыбака никаких шансов вернуться безрогим.
– Кстати, да, – подхватывает Стас. – Что-то ты вялый в последние дни. Об грильяж зубы сломал? Лис, ау? – щёлкает он пальцами перед моим носом. Я отодвигаю поднос с нетронутым обедом к краю стола и молча показываю Королю средний палец.
Не сломал. Она мне костью поперёк встала – кусок в горло не лезет. Всё, о чём я могу думать последние полтора часа, что Полина без трусиков. И что вокруг крутится слишком много озабоченных пацанов, а меня это с ума, чёрт возьми, сводит.
Взгляд как примагниченный скользит в дальний угол столовой. Как раз в тот момент, когда Полина, что-то отвечает подружке, закидывая ногу на ногу. Ткань юбки натягивается, обрисовывая окружность бедра. И у меня в тысячный раз резко пересыхает во рту. Да, дружочек, давненько тебя так не штырило. По правде – вообще ни разу.
Ну что в ней, чёрт возьми, такого, что я так залипаю, как будто задниц женских не видел до сегодняшнего дня?!
Ответа нет. Зато есть буйное воображение и грязные мысли, в которых мы очень складно нашли общий язык... и не только. В моих фантазиях Полина была ласковой, а я кайфовал от странного ощущения невесомости. В общем, дурное абсолютно состояние. Прощай кукуха.
– Выйду подышу воздухом, – бросаю друзьям, поднимаясь со стула.
Последний поворот головы в сторону углового стола. Успеваю поймать такой же заинтересованный встречный взгляд, но попавшись на горячем, Полина строптиво ведёт плечом, обнуляя моментально вспыхнувший румянец торжествующей усмешкой. Будто уже победу празднует. Коза бесячая.
И в этот момент умереть, как хочется подойти, уволочь чертовку в укромное место, сжать в кулак её мягкие волосы и поменяться местами: заставить смотреть на себя, как я таращился – сгорать, как я сам сгорал пару часов назад.
Ничего, усмехаюсь болезненно, ещё не вечер. Моя игра – мои правила.
Задний двор университета, сигарета – быстрыми злыми затяжками, пары, дом. В налаженном алгоритме стеклом распирает неудовлетворённость. Вроде сделала как я хотел, но всё равно уделала. Ни хрена... Не на того напала, мелкая изворотливая бестия.
Из подъезда выхожу за четверть часа до начала вечерней смены. Во дворе цепляю взглядом светлую кудрявую головку. Оленёнок. Замешкавшись, смотрю на то, как малышка носится вокруг своей мамы. К этой женщине средних лет с длинными рассыпанными по плечам волосами я с первой встречи проникся необъяснимой симпатией. От неё веет добротой и спокойствием, такими далёкими от холодного лоска моей матери. И в кого только Поля колючая такая?
Тряхнув головой, уже собираюсь свернуть, но снова останавливаюсь. Решение приходит спонтанно: толкает в спину, туда, где у песочницы мать и дочь рассматривают какую-то брошюру.
