Подняв глаза, продолжаю мягко оглаживать горячую кожу, упиваясь каждым толчком бёдер мне навстречу.
Ничего красивее в жизни не видел, чем этот впалый живот, покрытый каплями испарины и точёное выгнутое оргазмом тело. Ничего паршивее не испытывал, чем неудовлетворённость, раздирающая мои мышцы. От этого слишком просто свихнуться. Пугающе просто.
Полина мечется, еле различимым шёпотом взрывает мне мозг. Не понимаю ни слова – в ушах гремит сердцебиение, все звуки сливаются в белый шум. Рывком подаюсь вперёд, одной рукой расстёгивая джинсы. Полина пытается помочь. Слишком неловко – больше мешает, но как же чертовски приятно, что она всё ещё хочет большего. Тоже.
– Теперь потерпи, маленькая, будет немного больно, – прижимаю девичью ладонь к своему паху, давая Полине в полной мере осознать, к чему примерно готовиться.
И клянусь, ничего более мучительного не видел её напуганного взгляда.
– Я хочу этого, – всё ж таки шепчет она.
По языку разливается соль от прокушенной в предвкушение губы.
Не уходи
Я подготовил Полину настолько, насколько это вообще было в моих силах, и всё равно медлю. Нависаю над ней, удерживая вес тела на согнутых руках, а усмирить свои желания не получается. Снова нервничаю, как юнец. Сорваться сейчас будет крайне нежелательно.
– Не бойся, Кир, – она будто слышит мои мысли, касаясь кончиками пальцев небритой скулы.
Никогда ещё не видел у Полины такого взгляда: потемневшего, с крутящимся на дне вихрем обожания. Миниатюрная, расслабленная, уже готовая довериться, всё ещё трепещущая от схода удовольствия и невообразимо храбрая. Моё смелое чудо.
Шумно вбираю носом воздух, как перед затяжным погружением, и постепенно, без резких толчков, подаюсь вперёд.
Внутри она такая невыносимо тугая, что я зажмуриваюсь до цветных искр под веками. Первое мгновение единения – ощущение, которому нет названия. Секундная вспышка – больше, чем всё, ярче терпимого, и дальше только дикая потребность нагнать этот миг снова.
Реальность катится с обрыва вниз, а я за ней не успеваю. Мне нужно больше, нужно быстрей. Гораздо больше и быстрей, чем способно выдержать настолько хрупкое женское тело. Но стоит открыть глаза...
Полина в ужасе.
В отстранённом лице ни кровинки и только глаза кричат, пробирая эхом паники до самых костей. Она же тонкая как прутик, стисни – переломится. А я не хочу ломать. Пусть самого хоть как распирает.
– Предлагаю продолжить в другой раз... когда заживёт, – шепчу до отвращения сиплым шёпотом, потому что голос впервые меня предал. Знаю, что больнее уже не будет и если немного перетерпеть, то сумею помочь ей снова расслабиться, но даже это "немного" на самом деле слишком – просто непозволительно – долго.
Я медленно покидаю её тело, боясь причинить ещё большую муку. Воздух леденит влажную кожу на спине и плечах, а изнутри всё горит. Возбуждение рвёт на части, раскаляя добела внутренности. Хочется выть. И вернуть её бледному лицу румянец, будто схлынувший с кровью на бёдра и покрывало. Впервые вижу столько крови.
– Извини, это оказалось немного больнее, чем я представляла, – дрожащие губы вздрагивают в виноватой улыбке, стегая по сердцу совершенно наивной искренностью.
Я молча опускаю голову. Зажмуриваюсь, чувствуя, как каждая жила во мне всё ещё трещит от похоти. Никогда раньше не прерывался и сейчас понимаю, что с другой не сумел бы. Я и не умел.
– Поищу воды, – почти силой заставляю себя оторвать взгляд от нагого тела.
Едва оформившаяся юность – выпирающие ключицы, угловатые плечи, маленькая острая грудь. Ничего такого, на что готово сломя голову бросится большинство мужчин. Я тоже всегда отдавал предпочтение сочным формам и высоким, идеально подходящим мне по росту девушкам. Видимо, просто шагал за стадом, потому что сейчас от восторга темнеет в глазах. Не попробовав – не узнаешь, так, кажется, говорят.
– Не нужно, Кир, – тёплая ладонь перехватывает мою кисть. – Не уходи. Возьми в рюкзаке гигиенические салфетки, этого пока достаточно.
"Не уходи" режет по ушам невысказанной безнадёгой. Так, будто эти пару часов в съёмном домике всё, что нам отмеряно. Полина трезво оценивает вероятность, что я свалю. По сути, истина где-то сильно рядом. Я не люблю задушевных разговоров, равнодушен к объятиям и всему тому, что так важно для большинства женщин. Поэтому всегда обговариваю сразу – мне нужен только секс. Но вот он очередной сбой – я промолчал. И сейчас молчу, свешиваясь с кровати, чтобы нашарить в рюкзаке салфетки.
– Я тебя сюда привёз не для того, чтобы оставить, – наконец отзываюсь, твёрдо вглядываясь в пылающее лицо.
– Кир... – она едва успевает удержать улыбку, прикусывая губу до белых следов на коже.
Кажется, я всё-таки сказал то, чего Морозова больше всего хотелось услышать. То, во что она ни черта на самом деле не верит. Ну и зря.
Опустив голову, Полина пытается помочь мне стереть алые разводы со своих бёдер, но потом смущённый взгляд падает на мой живот. И ниже.
– А ты разве не... – она озадаченно замолкает на некоторое время, а затем робко проводит пальцами по каменному члену. От несмелого прикосновения каждый волосок на теле встаёт дыбом.
Моя маленькая женщина, дай мне не свихнуться.
Скользящее движение руки от края к основанию и обратно. Лёгкий нажим большого пальца, растирающего влагу по головке, и я заметно дёргаюсь всем телом. Как хлыстом стегнули до самого мяса, но тот вдруг оказался обработанным какой-то дрянью с моментальным наркотическим эффектом. И проще не дышать, чем заставить себя отказаться от продолжения.
Я точно взорвусь, если позволю и дальше так подробно себя изучать.
– В другой раз, – в моём голосе нет и половины желаемой уверенности. Сейчас самый момент прекратить это, но я заворожено смотрю, как органично сочетаются мощь моего вожделения и хрупкость узкой ладошки.
– Сейчас.
Затеяв очередную игру, Полина словно проверяет, насколько далеко способна зайти, а я уже привычно ведусь на провокацию, уводя нас двоих всё дальше и дальше от одноразовой интрижки.
Подняв голову, в упор всматриваюсь в наивное, отчего-то совершенно счастливое лицо и всё-таки сдаюсь. Со стоном толкаюсь вперёд, регулируя рукой сжатие её пальцев. Вколачиваюсь в них как одержимый: до тёмных пятен перед глазами, до потери связи с реальностью. Теснее, быстрее – до жжения от трения на коже.
И меня никогда так не накрывало – чтобы мозги вхлам, а тело зажило отдельной жизнью, как потерявший управление байк. Я никогда так не кончал, чтобы казалось будто с пульсирующими толчками выплёскиваю в девичьи ладони свою душу.
Полина
– Кир, верни! Солнце даже ещё не село, – безуспешно тяну руку за простынёй, которая пару секунд назад служила мне тогой, а теперь реет белоснежным флагом в руке несущегося к реке Лисицина.
